— П…ры!
Грешнов вернулся в машину, набросил гарнитуру рации, стал «ловить эфир» — он уже точно знал, что делать. Опасно, но другого выхода не было.
— Экран, Экран, прошу срочной связи, Экран, прошу срочной связи.
Его не было в списке позывных южного центра Экран, центра координации действий спецназа и авиации — но он знал, что и как сказать.
— Экран, неизвестной станции — спрыгнул с частоты! — пробился через помехи раздраженный голос
— Экран, у меня нет здесь позывного, работаю по коду Восток-555, повторяю, Восток-555.
Код Восток-555 был общеафганским кодом высшего приоритета, его знали очень немногие. Конечно, и резиденты КГБ с помощниками…
— Станция, вызывающая Экран, продолжайте.
— Нахожусь по пограничной зоне, восточнее Спинбулака. Выполняю специальное задание. Обстрелян духами. В настоящее время тергруппа прорвала заслон, уходит на запад — северо-запад, одиночная машина типа пикап, в кузове взрывчатка. Как понял?
— Станция, вызывающая Экран, вас понял.
— Экран, приказываю принять меры к уничтожению прорвавшихся моджахедов, задание высшего приоритета. Санкция по коду Восток-555, как понял.
— Станция, вызывающая Экран, вас понял. Перенаправляю Скорпион. Если вы в пограничной зоне — немедленно обозначьте себя, повторяю — немедленно обозначьте себя.
— Экран, вас понял…
— Сильно?
— Да нет… — Шило крепился, но было видно, что попало ему прилично. Пока непонятно, то ли пулей, то ли осколками стекла — но если в шею, то хрен редьки не слаще…
— Кой хер нет, дай помогу.
— Да отстань!
Машина уходила в пески.
— Отстали?
Скворцов посмотрел назад. Ему самому — досталось прилично, как доской сзади приложили…
— Не видно.
— Что за п…ры?
— Не знаю. Наши.
— Точно наши?
— Да точно, точно…
Скворцов взялся за рацию и тут…
Шило со всех сил нажал на тормоз. Так, что их обоих вперед шатнуло, только Скворцов приложился куда сильнее, потому что он не был пристегнут, а вот Шило — каким-то образом оказался пристегнут. Это при том, что в боевой обстановке, когда обстрел и экстренное покидание транспортного средства — возможно в каждую минуту. Скворцов, уже раненый и ошалевший — приложился до крови и прежде чем успел среагировать — Шило перегнулся, протянул руку, дернул за ручку двери и сильным толчком выпихнул своего командира наружу. Прежде чем Скворцов успел среагировать — машина уже тронулась!
— Э! Брат! Брат!
Машина уходила в пески.
— Ты чего!? Брат!
Он был так удивлен, что даже не разозлился, ни на секунду не подумал о предательстве. Черт, это же был Шило, с которым они ходили на ту сторону нитки, с которым они были советниками у Масуда и в Пакистане перебили больше сотни духов, с которым они попали в плен к духам и потом их вытащили, с которым они попали в группу спецназа, с которым они взорвали секретный пакистанский ядерный полигон и обеспечивали переправку в Пакистан ядерных мин. Наконец, с которым они… Шило мог предать его на каждом шагу, мог предать десятки и сотни раз до этого, мог просто сунуть ему в бок заточку, когда он отвернется. Он мог убить его столько раз, что сейчас то что произошло — его друг просто выпихнул его из машины — не укладывалось в голове.
— Ты чего, брат…
Нога подвернулась и он упал, сильно хряснувшись всем тело, даже не сгруппировавшись. Машина была так далеко, что он не слышал даже шума ее мотора.
— Ты чего, брат…
Но вместо этого — он услышал кое-что другое. Что-то среднее между раскатами грома и львиным рыком, грозный, жуткий, заставляющий вжаться в землю звук. Он поднял голову — как раз для того, чтобы увидеть, как с окончательно потемневшего неба ударила ослепительно яркая, прямая молния и разбилась где-то впереди, разбившись на тысячи огненных брызг…
Болело, саднило все тело — но сильнее всего болело что-то внутри. Тяжело было дышать. Тяжело было думать.
Тяжело было жить.
Как же ты, брат…
Усиленным бампером — пикап Симург снес ворота виллы, в которой находилось представительство ГРУ в городе. Несколько боевиков с автоматами бросились к двери. Один из них — дернул на ручку и… отлетел вместе с дверью и двумя своими сородичами, изрешеченный осколками МОН-50, установленной на растяжку. В вопросах безопасности — Джафар придерживался мнения писателя Уильяма Блейка — дорога крайностей приведет к храму мудрости.
— Аллах Акбар! — взвыли боевики и еще один — упал, прошитый автоматной очередью из окна.
— Дасти! — закричал кто-то — дасти! [18]
Маленькое стальное яблочко полетело через разбитое окно в комнату. Грохнуло — почти без огня и дыма. Автоматная очередь — свалила еще кого-то, сунувшегося в коридор
— А!!! Шайтан!
Джафар, голый по пояс, с босыми ногами — метнулся в крайнюю комнату меняя рожок в автомате на свежий, примотанный изолентой. Он прекрасно знал, что его ждет в плену, и сдаваться живым не собирался.
Дав еще очередь в коридор, чтобы не слишком лезли — он захлопнул дверь комнаты.
Пять секунд! Уже четыре!
Нащупав кольцо гранатного запала — он дернул и тут же отскочил за стол, который непонятно как прошел в дверь — добротное, массивное, советское, кондовое сооружение.
Громыхнуло — так что уши заложило. Больно дало по ушам, все маленькое помещение заполнилось пылью и дымом. Голова шла кругом…
Этот тайный ход для эвакуации он продумал заранее. Двери в дом сзади не было, значит, никто не будет ставить сюда людей, перекывать это место. На этом он и сыграет…
Несколько небольших саперных зарядов, вмурованных в стену еще при строительстве виллы, взрывная сеть и детонатор — стандартный гранатный запал…
Прежде чем пыль улеглась — босыми ногами по битому кирпичу, ничего не видя он рванулся вперед — как обложенный волк в дыру в цепи стрелков. Из дыры — пахнуло воздухом, чистым ночным пустынным воздухом, он знал, что почти вырвался. Несколько секунд, пока духи просекают что к чему — и он будет далеко…
Протиснувшись в образовавшееся отверстие, он выбрался из обложенного дома, сделал шаг, другой — свободен! И тут — длинная автоматная очередь на полрожка откуда-то слева — скосила его, бросая на землю.
Он пришел в себя от яркого света фонаря, светящего прямо в лицо. Больно не было, он не чувствовал боли, он вообще не чувствовал ничего ниже шеи. Было только досадно на то, что он так дешево купился.
И на то, что он так и не узнает — где допустил промах.
— Он? — спросил кто-то по-русски.
— У-у-у… шайтан!
Грохнул выстрел, прямо перед глазами просверкнула вспышка — и он навсегда ослеп…
Афганистан, борт Кандагар-Мазари-Шариф
01 июля 1988 года
Американцы совершили ошибку. Одну — но большую и привычную для них, они постоянно ее совершали. Когда к ним приходил русский, такой как этот полковник, про него никогда не говорили, что он совершил предательство, вообще — слово «предательство» в ЦРУ не употреблялось. Всегда использовалось выражение «выбрал свободу». Он выбрал свободу. А ошибка была в том, что они и в самом деле в это верили. Что полковник государственной безопасности Сергей Телятников, на совести которого были убийства своих же — раскаялся в том, что помогает в контрабанде наркотиков. Смешно — но американцы верили, что так может быть. Иначе — они не были бы американцами…
На самом деле — Телятников был хоть и подонком — но в то же время профессионалом. Ни один дилетант не смог бы удержаться несколько лет в Кабульской резидентуре, где провал означает не высылку из страны — а ножом по горлу на каком-нибудь базаре. Или автоматную очередь с крутого горного склона. Свои действия — и действия возможных противников он просчитал с филигранной точностью. Он прекрасно знал систему и ее главный закон — дерьмо всегда стекает вниз. Его начальники выйдут из воды чистенькими, а его — вызовут в Москву и по дороге из аэропорта исполнят. Сделают под автомобильную катастрофу. Но он этого не хотел и видел единственную возможность — когда исполнять будут уже его начальников. Под сердечный приступ — партия и правительство понесло невосполнимую утрату…
18
Граната (урду). В пакистанском приграничье урду-говорящих было полно, тем более возвращенцев из лагерей беженцев