Кэйташи Окамото зашёл в кабинет программиста: «Как успехи?» «Вот, взгляните», – ответил Хироку, протягивая лист бумаги. На нём были имена людей, с которыми созванивался и переписывался Такеши, время и дата вызовов, в какие города совершались звонки, от кого и кому производились денежные переводы. Изучив список, Кэйташи обратил внимание на часто встречающуюся личность, фигурирующую там как Масуми Ито. Перечисления на счёт Такеши он проводил каждый месяц из филиала банка, находящегося в Хиросиме.
«Масуми Ито… Видимо, Такеши у него на зарплате. Знакомая фамилия… – размышлял про себя Окамото, и тут его озарило: – Ито… Кен Ито! Человек из Хиросимы, состоящий в Совете директоров. Вероятнее всего, Масуми его родственник, но это уже нетрудно узнать…»
В пустующем самолётном ангаре оябун Мамору Окумура собрал практически всех членов клана. На стене красовалось огромное полотно с изображением красного журавля на фоне полной луны. Все высокоранговые якудза были здесь, в том числе и Кэйташи Окамото. Недалеко стоял Такеши с перебинтованным мизинцем, что свидетельствовало о совершении обряда юбицумэ. Оябун громко завел диалог:
– Такеши Ямагути, ты признаёшь вину в смерти наших братьев?
– Да, я проявил слабость. Подчинился своим прихотям, не желая терпеть лёгкую маету, в связи с чем неосознанно подверг наших братьев смерти.
– Ты предстал к юбицумэ. И свой палец ты вручил мне, как доказательство своей верности и осознание вины о содеянном?
– Да, Окумура-сан! Я вам верен и готов умереть по любому вашему слову.
– Имеешь ли ты связь с якудза из Хиросимы?
– Нет!
– Тогда как ты объяснишь это? – проговорил глава клана и протянул ему тот самый бумажный лист, полученный от программиста.
Такеши побледнел от страха. Его глаза в ужасе забегали от осознания, что факты против него.
– Это мой друг с детства. Его кузен имеет принадлежность к клану в Хиросиме, но не он сам. Признаюсь, у меня с ними тайный бизнес. Я получаю долю от продажи наркотиков и рэкета, но не более! – заикаясь и потея на глазах, тараторил Такеши.
– Это всё, что ты можешь сказать на то, что опустил стёкла для снайперов, и то, что ведёшь дела с другим кланом?
– Окумура-сан! Оябун, прошу, выслушайте меня…
Но оябун устал слушать оправдания и кивнул рядом стоящему с ним человеку. В это же мгновение Такеши достался удар нунчаками в лицо, отчего его развернуло на 180 градусов в фонтане брызг крови, слюней и выбитых зубов.
Не став ожидать и секунды, другой якудза со спины, обхватив его за талию руками, бросил Ямагути через себя на прогиб, вбивая того головой в бетонный пол. Следом подключился третий, начиная запинывать его. Но тут раздался выкрик Окумуры: «Хватит! Подвесьте его за ноги». Эти трое, забивавшие Такеши насмерть, взяли канат и привязали ноги к одному концу, а другой перебросили через перекладину, находящуюся над ними. Подвесив его, оябун сказал: «Кэйташи, покажи всем, что бывает с предателями». В ответ на эти слова советник снял пиджак, отдав его на время своему собрату. Он закатал рукава, обнажив татуировки. Поправив светло-серые подтяжки на чёрной рубашке, он направился к пожарному щиту. Взяв топор, советник подошёл к подвешенному, который молил его, захлёбываясь в крови: «Прошу, Кэйташи, сжалься. Я правда не виноват. Я даже палец себе отрезал, чтобы не было повода для сомнения в моей верности». «В твоём случае я бы тоже отрезал себе палец…» – и с этими словами Кэйташи стал рубить туловище Такеши топором. Повсюду разлетались брызги крови, выпадали кишки из живота. Весь ангар наполнился дикими воплями Ямагути. Но для Окамото это не было помехой. Он рубил его до тех пор, пока тело не стало похоже на объедки зверей. Оябун Окумура отдал распоряжение прибрать после месива и отвёл старшего советника в сторону: «Что ты посоветуешь?» «Идти войной. Иначе дождёмся, пока нас начнут взрывать в машинах или снова обстреливать снайперы. И, ко всему прочему, я не смогу спать спокойно, пока буду знать, что живы убийцы наших братьев. Мы проявим слабость, закрыв глаза на тот налёт. Я слышал, что у оябуна Тору Такаги есть единственный сын. Убив наследника, мы отомстим и объявим войну».