Его сердце охватила режущая боль. Так больно было слышать ему эти слова, что эта мука становилась невыносимой. Он старался не подавать виду, но понимал, что вряд ли у него получится сохранять невозмутимый вид. Он боевой офицер, в нём нет места мягкосердечию. Однако случается так, что правда бывает хуже самой страшной лжи…
И тогда Вадим обратился к детям, стараясь сохранять достоинство: «Ну а что скажете вы? Можете ли вы меня простить?» Но дети лишь стыдливо прятали свои глаза, уставясь себе под ноги. «Я от всего сердца сожалею и обижаюсь только на себя, всецело понимая ваши взгляды на эту ситуацию», – сказал Вадим, развернулся и отправился прочь. Он ожидал, вернее, желал крика вслед: «Папа, постой!» или «Вадим, подожди». Но не услышал ничего…
Мало кто воистину испытывал душераздирающую боль, вызванную чувством вины. Одно дело, когда винишь другого человека и не важно в чём: в предательстве, клевете, жадности… Ты понимаешь, что жить нужно дальше и, вероятнее всего, судьба улыбнётся тебе, подарив человека лучше, чем тот, предыдущий. Однако когда винишь себя и осознаёшь, что уже ничего не исправишь, то ситуация внутри меняется в корне. Как можно жить дальше со спокойной душой, если ты виновник чужих страданий? Разве можно рассчитывать на то, что ты исправишься и так больше никогда не поступишь? В глубине себя мы понимаем, что едва ли… Пускай даже ты на самом деле переступил через себя, заставил пересмотреть жизнь в ином ракурсе, но твои поступки, которыми ты принёс вред, никуда не ушли.
Так и у Арнаутова Вадима Сергеевича. Он не мог убежать от понимания… Дурное поведение другого человека можно забыть или простить. Но необратимые поступки, которые сделаны самим тобой, нельзя бесследно исправить. Лишь смириться… И ведь страдали даже не чужие люди, чтобы хотя бы появилась возможность отогнать мысли. Потому вместе с угрызениями совести он просто брёл по улице в неизвестном направлении.
Но вдруг из раздумий его вывел знакомый голос: «Вадим, постой!» Обернувшись, он увидел ангела бездны в красной рясе с булавой на поясе, Люцифуга Рофокала. «Тебя срочно требует к себе Люцифер», – продолжил он. Арнаутов лишь молча кивнул, и они отправились в путь.
Прошло какое-то время, пока они шли к новому богу. Поднявшись по белой лестнице, Вадим Сергеевич увидел, что у Люцифера был на приёме демон. Мрачная тварь из самой преисподней с ярко-зелёными глазами. На голове его была диадема с острыми зубцами, устремлёнными вверх. Его человеческие черты лица выражали животную натуру, а уста прятали львиный оскал. Атлетическое телосложение и когтистые пальцы рук делали его похожим на какого-то оборотня, нежели на сильного воина. Обычный человек трепетал перед ним, ведь это не какой-то торгаш, заключающий сделки, и не простой мучитель огненной геенны, а сам Белиал, что был ровней отверженным ангелам.
– Наконец-то! – заявил Люцифер.
– Я слушаю, – спокойно сказал Арнаутов.
– Мятежники людского племени чинят заговоры. Подобно заразе, распространяется смятение и брожение умов в моих царствах земных. Ты просил сменить тебе назначение? Так вот внимай! Истреби вместе с Белиалом всех мятежников до единого. Довольно допускать это беззаконие во владениях моих! Эти бунтари разделились на два сборища. Одно направилось в селения земные, другое же держит путь в ледяные края. Найди первым делом тех, кто во льдах, и выжги на их челе имя нового бога!
– Хорошо, – устало ответил Арнаутов.
– После смерти Баала и Вельзевула мне не терпится узреть, на что способен этот лесоруб, – ехидно заявил демон.
Арнаутов уже развернулся, чтобы уйти выполнять своё поручение, но Люцифер остановил его своим зовом:
– Вадим!
Бывший адмирал обернулся, и новый бог продолжил:
– Возьми, что по праву принадлежит тебе и что ты так давно утерял. Человеческое племя сквозь столетия стало забывать… Так пойди и напомни земным тварям о величии божьего духа мщения! – сказав это, Люцифер протянул топор.
Ухватившись за металлическую рукоять, Вадим вспомнил, что это его оружие, то самое, которым он сокрушал всех по велению Господа в те времена, когда ещё был лесорубом с именем Гавриил Благоев. Он разворачивал его в руке, разглядывая творение японского оружейника, что выковал орудие лично для него по приказу ангела. И последнее, на что Арнаутов обратил внимание, были иероглифы, выбитые на топорище, которые означали: «Мой хозяин воин, что из прошлого созидает будущее».