Мятежники стонали от причинённых увечий, но тем не менее они всё ещё оставались живы. И тогда демон обратился к Вадиму Сергеевичу: «Мне теперь всё сделать самому?..» Арнаутов понял намёк и завёл за спину руку, снимая с подвязки свой топор. Приготовив орудие, он неспешно направился в сторону былых сослуживцев. Увидев намерение бывшего командира, Ян сквозь боль зачастил в испуге:
– Вадим Сергеевич, вы что делаете?!
– Прости, но я теперь служу Люциферу, – монотонно, не прибавляя скорость шага, заявил адмирал.
– Вадим, остановись! – взмолился связист. – Мы же люди, как и ты! Это же я, Ян Камински!
– Ты знал, что за игру ведешь и какова расплата…
– Что с тобой стало, адмирал?! Ты же сам служил во благо Родины и Мира. Ты всегда внушал нам уверенность. Мы смело отправлялись в бой, потому что знали, за кем идём, ведь ты был с нами! Мы стремились всё делать во благо человечества, ради будущего наших родных! – и тут Ян заметил, как дошли его слова до Вадима и тот остановился посреди ледяной равнины. – Никто из команды не осмелился назвать тебя предателем после твоей смерти, несмотря на объявления! И когда у меня наступали самые тёмные времена, память о моём командире вселяла в меня надежду, ибо я равнялся на него! И я никогда не забуду тот наш разговор на «Голиафе» в день, когда залез в петлю… – Камински увидел, как у адмирала появился свет в глазах и что он задел Вадима за живое. – Посмотри, что кругом творится! Мир горит огнём, всех заставили поклоняться дьяволу! Сколько умерло людей, в конце концов! Мы все к этому причастны. Но мы нашли выход… Помоги исправить то, что натворили!!!
В ответ на эти слова Вадим Сергеевич опустил топор и, придерживая рукоять, поставил оружие на лёд.
Увидев это, Белиал проговорил вслух: «Я разочарован. Мне казалось, что ты воистину достойный своего величия, а на деле лишь малодушный выходец из сонма пьяниц и бродяг. Надоела эта слащавая болтовня!» – с этими словами нечистый быстрым шагом направился в сторону мятежников. И как только он стал обходить Вадима, дабы разорвать на части врагов его владыки, Арнаутов молниеносным движением с разворота вонзил топор демону в живот. Белиал не упал и остановился в ступоре от неожиданности. Он недоумевающе посмотрел на Вадима. Тогда Арнаутов резким рывком в сторону потянул топор и вырвал куски плоти адской твари, разлетевшиеся ошмётками, окрашивая лёд. Демон упал замертво, а бывший адмирал лишь молча продолжал смотреть на коченеющую тушу мерзости из мрака. От увиденного мятежники не находили слов. Они растерялись, ведь уже были готовы к смерти. Эти трое знали, что им бы не помог огонь и молнии, которые они могли извергать, потому что ведали о силе Белиала, с которым не решались спорить даже ангелы, отверженные Богом. И до тех самых пор считалось, что не было на Свете человека, что своей мощью мог бы ровней ему быть.
– Я верил, что ты так поступишь, – спустя время нерешительно произнес Камински.
На эти слова Арнаутов обернулся и пронзительно посмотрел на него:
– Что за мерзостью ты запятнал себя?
– Это поможет свергнуть Люцифера! Пойдем с нами или дай пройти.
– Хватит всего этого с меня… Может быть, я хоть в этот раз не принесу вреда. Идите!
Три мятежника неспешно встали. Ян и Карло пожали Вадиму Сергеевичу руку, а Нанук лишь благодарно кивнул. Что-то внутри эскимосу подсказывало, что лучше бы теперь ему держаться подальше от адмирала. Ибо чувствовал он страх, вызванный его единоверцами столетия назад… Они оставили Арнаутова и пошли дальше. Нанук вёл их, несмотря на поднявшуюся метель, руководствуясь обыкновенным компасом. Прихрамывая, поскальзываясь, пренебрегая холодным ветром, мятежники не отступали, ведь назад дороги уже нет…
Ступая по скользкому льду, почти ослеплённые метелью, они остановились перед прорубью двухметрового диаметра. И тогда эскимос заявил:
– Нам надо нырять.
– Ты с ума сошёл? Я и так замёрз, а ты ещё хочешь, чтобы мы залезли в ледяную воду! Мы же потонем! – возмутился Карло.
– Здесь тёплая вода, – спокойно ответил Нанук.
На это заявление Андолини и Камински окунули руки в воду и сильно удивились, ведь, действительно, она не оказалась холодной. Тогда эскимос снова продолжил: