Женька думала, что она осталась в Голубой комнате одна, но она ошиблась. У доски, крепко сжав в руке желтый карандаш, застыла маленькая фигурка, напряженно приникнув к ватману и выводя что-то на самом его краешке. Коля… Женька приблизилась и осторожно, чтобы не потревожить художника, заглянула ему через плечо — вот они, злосчастные ромбы! Там же, где им положено быть — справа вверху, как раз над Наташиным солнышком, похожим на раздавленный яичный желток…
— Я тоже думаю, что наша картина получилась незаконченной. В ней чего-то не хватало… Тебе тоже так показалось, да, Коль? — и снова Женькина рука легко легла на плечо мальчика, чуть погладив его. Никакого усилия, опять это ощущение естественности происходящего, и Коля не удивился ее прикосновению, и сама Женька не чувствует необходимости резко отдернуть руку. Это странное, но очень приятное состояние… близости, родства? Женька не знает такого слова. Да и вообще, тому, что нравится, редко можно дать верное название.
— Это звезды, видишь? Они красивые, и всегда сияют, а это их лучи, потому что у всех звезд они есть! — Коля взглянул на нее так серьезно, что на одну секунду у Женьки перехватило дыхание… Вот сейчас он скажет ей что-то очень умное, непонятное и взрослое, и вместо того, чтобы задавать вопросы и искать на них ответы, она сама вынуждена будет отвечать ребенку и оправдываться перед ним, потому что обмануть эти ясные глаза невозможно. Он видит ее насквозь!
— А луна у звезд есть? И разве они живут не в ночном небе? — если память ей не изменяет, ни один Колин рисунок никак не связан с ночью… Женька помнит волны (или что-то, очень на них похожее), были горы и какие-то штрихи, напоминающие дороги, но чтобы сплошное черное или синее небо — нет, такого она не видела у Коли. А ромбы — которые, оказывается, звезды! — везде… Звезды, которые горят днем?
— Звезды живут везде, зачем им небо? — кажется, Коля удивился ее вопросу, — Звезды красивые, звездам можно все, они всегда делают то, что хотят!
— А что хотят звезды? — почему-то Женька невольно напряглась, как рыба, которая проглотила аппетитного червяка и еще не осознала всей тяжести своего положения, по уже ощутившая холод рыболовного крючка в своем теле… Женька задала вопрос наугад, но все ее мысли и чувства внезапно зазвенели натянутой леской и потянули ее из воды наверх, в неизвестное. Неужели от того, что ей сейчас ответит Коля, что-нибудь зависит?..
— Звезды хотят танцевать. Они всегда танцуют, они же звезды, — мальчик с силой надавил на желтый карандаш, грифель неприятно хрустнул и сломался, прочертив на ватмане неровный кривой след. Бросив бесполезный карандаш на пол, Коля выбежал из комнаты не оглядываясь.
А Женька так и осталась стоять возле доски с детской картиной. Так вот что это такое, эти странные каракули, над которыми она так долго бьется. Танцующие звезды, которые сияют желтыми лучами, похожи на кривые ромбы и светят откуда-то сверху и сбоку. Звезды, которые настолько красивы, что маленький мальчик рисует их в каждом своем рисунке, изо дня в день. Звезды, без которых даже самая большая картина не может обойтись!
Вздохнув, Женя отцепила ватман и свернула его. Знать бы еще, откуда у ребенка эта странная любовь к звездам, которым не нужно ночное небо, потому что они живут везде, где им угодно, и танцуют, потому что не умеют не танцевать…
— Я догадываюсь, что ты очень расстроишься, когда узнаешь об этом, поэтому я решила сама поговорить с тобой, — Светлана Александровна жестом указала Женьке на стул, боком придвинутый к массивному директорскому столу, и продолжила, глядя на нее строгим учительским взглядом. — Наташа Исаева больше не будет ходить к нам, ее родители разводятся, и она с матерью переезжает в Вологду.
От неожиданности Женька не нашлась, что ответить. Она едва закончила занятие с малышами, когда Светлана Александровна вызвала ее к себе, и всю дорогу от класса до кабинета директрисы она безумно волновалась, и даже пару раз споткнулась на ступеньках. Думала, что речь пойдет о результатах ее теста, и пока шла, выдумывала все новые и новые аргументы в защиту своей идеи, выдвигала оригинальные предложения, и все спорила, что-то доказывала… И вдруг оказывается, что ее тесты тут вовсе не причем, случилось нечто такое, о чем Женя не думала, но, услышав, уже не сможет взять и выкинуть из головы…
— И, пожалуйста, не принимай это на свой счет! Так получилось, вот и все, в жизни часто все складывается не так, как мы хотим, — Светлана Александровна щелкнула фирменной авторучкой и сердито отбросила ее в сторону, — Эту неделю девочка будет ходить в сад, а потом уедет. В этом нет ни твоей вины, ни чьей еще, мы сделали все, что могли.
Женька кивнула и отвернулась к окну. А ей-то казалось, что день удивительно задался — даже не похоже, что понедельник. И планов масса, и в душе неожиданное спокойствие и умиротворение! И вот, пожалуйста. «В этом нет твоей вины»… Сколько раз в жизни она уже слышала эту фразу, и столько же раз не находила ни одного слова в ответ — только бессильно сжимала кулаки и изо всех сил старалась не расплакаться. Сейчас, правда, слез нет… Девочка уезжает, тоже мне, событие… И никому ведь не расскажешь о том, как многого ты хотел добиться, сколько всего самого хорошего хотел сделать для этого ребенка — и не сделал ровным счетом ничего! Она, Женька, ничем не помогла маленькой и одинокой Наташе, девочке с пестрым бантом и родинкой на подбородке… А теперь ей говорят — ты не виновата, не кори себя.
— Я все поняла, Светлана Александровна. Я пойду? — и голос получился чужой, и слова — не те, которые стоило бы произносить. Но о чем теперь говорить? За окном весело щебечут дети, за которыми пришли их родители, а у Женьки на душе одна тоска, которая с каждым ее новым вдохом сгущается и так же быстро темнеет, как это влажное осеннее небо.
— Иди. Да, можешь с завтрашнего дня заниматься тестами. Мне понравились результаты, действуй, — Светлана Александровна улыбнулась Женьке и махнула рукой.
Женька на пять минут забежала к себе в кабинет, быстро переоделась и галопом спустилась по лестнице. Ни одной лишней секунды она не останется сегодня в этом здании, в котором ее постигло такое разочарование! Невозможно думать об этом. Нужно настроить себя на приятное — жизнь вокруг нее кипит, и почему бы ей не наслаждаться тем, что она молода, здорова, что у нее есть мама и папа, и мама скоро выйдет замуж за хорошего человека!.. Но мысли упорно возвращаются к одному и тому же — сегодня Женька проиграла, не справилась со своей задачей, оказалась бессильной, спасовала, не выполнила своего обещания — обещала помочь девочке и не помогла!..
Дорога закончилась как-то слишком быстро, Женька даже не заметила, как преодолела два квартала до остановки. Если бы на улице не было так темно и грязно, она бы пошла пешком, но придется дожидаться троллейбуса… Засунув руки в карманы, девушка задумчиво взглянула на афишную тумбу и удивилась, наткнувшись взглядом на Колю Савельева. Опять она встретила его тут! И, как и прежде, ребенок держит за руку женщину, только на этот раз, сколько бы Женя ни вглядывалась в силуэт, опознать его ей никак не удается. Да и мальчик выглядит как-то иначе — довольным и… свободным, наверное.
—…твое любимое шоколадное мороженое, а потом возьмем у Ромки «Снуппи» и посмотрим, но только если ты пообещаешь мне, что ляжешь спать тогда, когда я тебе скажу, — Женька не выдержала и подошла поближе к паре, и конец фразы доставил ей удовольствие. Сколько дней назад, неделю? — у той же самой афишной тумбы произносились другие, неправильные слова, а вот это — про мороженое, Снуппи и укладывание в постель, — то, что и должно заполнять мир ребенка. Так говорят со своими детьми только те, кто их по-настоящему любит!
— Наташ, смотри! Это Женя, она с нами рисует! — Коля заметил ее и улыбнулся, и Женька неожиданно подошла к нему вплотную и погладила малыша по вязаной шапочке. Опять она дотрагивается до него… Без повода, просто потому, что ей хочется это делать. Но если бы ребенок не обрадовался ей, она бы не знала, как ей вести себя дальше.