Главное было — не попасться. Иногда для прикрытия я брал с собой на встречу кого-то из работников миссии, человека «чистого», то есть того, кто не является сотрудником КГБ. Очень важно было уметь себя контролировать, ведь по ходу дела нам довольно часто приходилось выпивать. Как правило, на встречи я брал с собой записывающую «технику». Хотя она и миниатюрная, все равно ее наличие при тебе представляет опасность. Не дай Бог, тебя с ней прихватили бы. Это было бы прямым доказательством твоей принадлежности к спецслужбе.
— Как мне сказали ваши коллеги, в свое время вы получили очень хорошую спецподготовку.
— Мне повезло. Когда я учился в институте, у меня было два великих учителя — Юрий Н., в свое время он работал с Абелем, и Анатолий Яцков, осужденный в Штатах за добычу секретов атомной бомбы. С Яцковым мы каждый день встречались, постоянно общались, но я не знал тогда, чем он занимался раньше, не знал, какой это выдающийся разведчик. Он рассказывал о способах ведения научно-технической разведки, о том, с какими ситуациями ему приходилось стыкаться в работе. И только потом, уже когда работал, я узнал, кто он. Приятно было узнать, что в девяностые годы ему присвоено звание Героя России.
— Если вы своим учителем назвали Яцкова, значит, вы учились в Москве?
— Да, в Краснознаменном институте имени Андропова.
— А до этого у вас, наверное, уже была какая-то гражданская специальность?
— Авиационная техника.
— Чему учили вас в Институте Андропова?
— Прежде всего, очень сильно изучались иностранные языки. И не только. Там была разносторонняя подготовка. В частности, я научился играть в теннис. Потом это мне очень пригодилось, когда по долгу службы я стал посещать Американский клуб.
— В той стране, где вы работали, противостояние с американцами было?
— О, там была одна из наибольших их резидентур. И, конечно же, они искали любые возможности для того, чтобы нас обыграть, начиная от провокаций и заканчивая акциями возмездия. Это был наш главный противник.
— Американцы вели себя нагло?
— Сначала — да. Но потом, когда они начинают чувствовать, что ты можешь дать им отпор, тогда они начинают вести себя на равных, и уже начинается более интеллигентная, интеллектуальная игра. Помню, был такой случай. Один наш сотрудник, видимо, где-то расслабился. Короче говоря, они на него глаз положили. Как-то мы поехали с ним в клуб встречаться с американцами. А те обычно приезжают на своих машинах. И тут, вдруг, оказывается, что один из руководителей их резидентуры явился без машины. Мы с ним посидели, пообщались, выходим на улицу, и он говорит: «Так, кто меня отвезет домой?». И смотрит на моего коллегу: «Я поеду с тобой!» И поехали. Потом наш сотрудник все рассказал. И хорошо, что рассказал. Оказалось, американец предлагал — поехали, мол, еще «погудим». Конечно, если бы он согласился, дальше пошла бы уже цепочка. Молодец парень, он сразу во всем сориентировался. Рассказал. Мы продумали оперативное мероприятие и потом для американца запустили «ответку». Конечно, для них прихватить оперативного сотрудника — это было бы невероятным успехом.
— Как было организовано ваше рабочее время? Судя по всему, нагрузки были невероятными.
— Бывало, что домой возвращаешься в три часа ночи, а в восемь утра уже начинается служба. Режим был такой: с 8 до 3–4 часов ты на работе, потом полчаса отдохнул и опять трудится, до позднего вечера. Перед важной встречей — как правило, трехчасовый проверочный маршрут. Ты колесишь по городу, отслеживаешь, нет ли «наружки»: А что делать? Однажды, было, приехал на встречу, посидели в ресторане, поговорили, собеседник уже ушел, я позже выхожу на улицу, вдруг вижу — к ресторану подъезжают две машины, из них выпрыгивают бойцы с автоматами и бегут в тот зал, где мы только что пребывали. Что это было — я так до сих пор и не знаю.
— Экстремальные ситуации часто бывали?