— Знаю, что во время войны у вас было тяжелое ранение. Вы могли бы рассказать об этом?
— У меня было ранение в ногу. Пулей выбило треть кости. Я тогда был в госпитале, лечился. Тога все вроде бы и зажило, но в ноге осталось много осколков кости. Они выходили долго. Особенно осенью. И, забегая наперед, скажу, что только в 1947 году, когда я учился в Ленинграде, в медицинской академии имени Кирова, мне сделали операцию, все вскрыли, почистили. Тогда я полтора месяца пребывали на больничной койке. И вот до сих пор я хожу, более-менее чувствую себя нормально. Но и сегодня, спустя столько лет, когда плохая погода — болит. Особенно осенью, когда слякоть.
— Как складывалась дальше ваша судьба в погранотряде, после первого знакомства с органами госбезопасности?
— Комсомол призвал тогда готовить снайперские отряды для фронта. Меня зачислили тогда в один из таких отрядов. Готовились мы серьезно. Два раза мы прыгали с парашютом.
— И это после тяжелого ранения?
— Но я никому ничего не говорил о своем ранении. Правда, меня никто и не спрашивал. Но перед очередной, третьей выброской нашей снайперской бригады, нам предписали пройти медицинскую комиссию. Меня забраковали. Я возмущался: «Как же так? Я ведь уже прыгал!» Врач говорит: «Ты здесь на учениях прыгал, а если тебя выбросят во вражеский тыл, еще неизвестно, чем все может закончиться».
Я расстроился совершенно. Через пару дней навел справки. Оказывается, я признан годным к службе, только не годным прыгать с парашютом.
Однажды я дежурил по погранотряду. Звонок из округа: «Принимай телеграмму!» Записываю: «Начальнику погранотряда. Старшину Мякушко откомандировать в распоряжение контрразведки СМЕРШ». «Кто принял» — спрашивают. «Говорю: «Мякушко».
Перед работой в СМЕРШ мне пришлось еще несколько месяцев напряженно учиться. Потом была служба в СМЕРШе, о которой я особо распространяться не стану. Молодым читателям только скажу, что СМЕРШ — значит «смерть шпионам».
— Чем вы занимались сразу же после войны?
— В Кутаиси, в Суворовском училище, была введена должность оперуполномоченного СМЕРШ. Меня направили туда подбирать людей в разведку, в контрразведку, в погранвойска.
Вскоре это Суворовское училище перевели под Ленинград, в Петергоф. Через пару месяцев меня вызвали в Москву, в управление нелегальной разведки. Инструктаж. На этот раз уже речь шла о подборе людей для нелегальной разведки.
Еще важные события — в 1947-м я женился на учительнице этого же Суворовского училища.
Работая в училище, я закончил специальное высшее учебное заведение — академию. В 1952-м году сдал госэкзамены, получил диплом. Дал согласие работать по нелегальной линии. Потом еще два года проучился в Москве в учебном заведении, которое гораздо позже будет названо Институтом Андропова.
Еще при поступлении в это учебное заведение мне была определена страна моей будущей работы — Франция. Было также и определено основное направление моей будущей службы: мне предстояло готовиться работать по НАТО.
— Вы могли бы подробнее рассказать об этой учебе?
— Нет. Хотя, пожалуй, здесь можно рассказать вот о чем. Одним из самых ярких воспоминаний учебы стало мое знакомство и личное общение с легендарным Судоплатовым. Он, до своего ареста в 1953 году, часто приезжал к нам. Когда я был на первом курсе, он месяца два-три читал нам лекции. В них он рассказывал о ведении разведки в годы войны. Ведь, когда началась война, буквально в конце июля 1941-го года, советской внешней разведке вменили в обязанность вести разведывательно-диверсионную работу за линией фронта. Четвертое управление внешней разведки, которое возглавлял генерал Судоплатов, действовало и в Германии, и в Польше, и на Украине, и в Белоруссии. Это управление организовывало и руководило партизанским движением, целенаправленно уничтожало влиятельных врагов Советского Союза, в частности, лидеров националистов, действовавших под руководством Абвера. Лекции генерала Судоплатова были очень познавательными и полезными.
Как-то во время перерыва генерал подозвал меня к себе. Сказал, что он, также как и я, родом с Украины. Мы разговорились. Несколько раз во время перерывов мы с ним общались. Он тогда много чего интересного рассказал мне об украинских националистах. Это потом мне очень помогло в будущем, когда работая во Франции, непосредственно стыкнувшись с этой глубоко антипатичной мне публикой.