Я перестраивал панораму, менял диалоги, вкладывал в них иной смысл, намеки, нюансы, а порой все убирал и оставлял только молчание, надеясь на то, что молчание скажет больше, чем все слова в мире, но… основной фрагмент, легкий мазок, нанесенный невидимой кистью, всегда оставался неизменным. Он врос в мою душу, и его нельзя было изменить, потому что он стал частью моего естества.
Так одной холодной осенью, когда в черное окно барабанил дождь, я понял, что созданное однажды уже существует само по себе, оно не подлежит изменению. Можно наложить на холст иные краски, чувства, эмоции, создать другое ощущение реальности, смешав в ней все до абсурда. Такое наложение просуществует недолго и исчезнет, как мимолетный сон. Утром обман пройдет, пригреет солнце, растают снежные города и развеются все сказанные слова. А моя душа и весь мир, которой в ней, будут томиться и дальше. До следующего вечера. Не это ли есть моя жизнь?..
Той ночью я понял, кем ты для меня стала. Или была такой всегда.
Все женщины в моей жизни, которых я когда-то любил. Все города, в которых я не побывал. Все дни, которые я еще не прожил. Все строки, которых я еще не написал. Не зная твоего имени, я засыпал с твоим именем на устах. Уставший от жизни, я черпал в тебе надежду. Побитый невзгодами, я искал в тебе утешения. Бегущий от суеты, я находил в тебе забвение. Благодаря Всевышнего, я всегда думал о тебе.
Чем была бы моя жизнь без тебя?..
Через десять тысяч дней я бросил все дела, собрал чемоданы и поехал к тебе.
Мне надоело быть созерцателем.
…Годы притупляют ощущения, и то, что когда-то было ярким, свежим и волнующим, со временем становится похожим на кадры моментального кино, затирается от бесконечных повторений стареющей памяти. Приехав в город своей юности, я ничего не узнал – настолько он изменился. На миг я испугался, что уже никогда не найду того сквера, который был на окраине, но внутренний ориентир привел меня в нужное место. Окраина сдвинулась гораздо дальше, и малый уголок прошлого обступили мрачные жилые высотки; сотни их ярких глаз с укором смотрели на плененное пространство, сохранившее свой прежний вид: несколько заметенных снегом холмов, цепочку скамеек, аллеи, желтые фонари и белесую змейку замерзшей реки.
***
… Я накладываю кадры из своей памяти на черно-синюю реальность подступающей ночи. Они совпадают, и вот – ко мне возвращается запах снежной поземки, я вижу трепет ее шлейфа, искрящийся у фонарей, на фоне черного неба. На одной скамейке, где-то в центре, застыла одинокая фигура. Вихри метелицы крутят вокруг нее замысловатые узоры.
Я чувствую свое сердце, которое бьется в такт шагам, скрипящим по снегу. С каждым шагом с меня опадает шелуха прошитых дней.
Я останавливаюсь рядом с тобой. Какое-то время мы молчим. Что можно сказать, когда между нами пролегла целая жизнь?..
Напряжение нарастает, роится в клубах снежной пыли, как будто сквозь них пропустили ток. Я не отвожу взгляда от твоего облика, он колеблется и преломляется в движении бледных снующих крупиц.
– Получилось объездить все города? Ты побывал на всех континентах нашего скверика?
– К сожалению, нет. Но свой город нашел. Маленький город, в котором есть дом с камином. Иногда я представляю, что ты тоже живешь в этом доме со мной. Или могла бы жить там.
– Я знаю. Мы могли бы в нем состариться и умереть.
Ты поворачиваешь голову, твои глаза смотрят на меня. В них преломляются искорки жизни, что летают вокруг, но мне не понять, что они выражают.