– Это кладбище муз? – спрашиваю я.
– Наверное. Там находятся те, кто помогает жить другим. Поэтому они никогда не могут быть вместе. Но все они исчезают, когда…
Снежный смерч пролетает между нами, как вестник разлуки и утраты. Он перекрывает твой голос и, набирая силу, уносится дальше.
– Когда что?..
Но ты уже не отвечаешь, разгул стихии достигает своей кульминации, и я вижу перед собой только бесконечную череду гигантских черно-белых завихрений, которые с грохотом проносятся мимо меня. Как годы, прожитые мною в тоске и бесплодном стремлении вернуть невозможное, они касаются холодными пальцами моих щек и исчезают в никуда. Они разрывают тысячи созданных мною эскизов на мелкие снежные пылинки, которые искрятся смехом и торжеством момента – своей силы, моей слабости. Я чувствую, как пытаются они оторвать тебя от моего сердца, какие прилагают усилия в желании наложить на картину толстый слой, имя которому – забвение. Кажется, противостоять этому выше человеческих сил, твой облик почти исчезает за чередой хаотичных наложений, овал лица расплывается и меркнет. И в этом мерцании мой взгляд ложится на одну линию, плавный излом, неизбывный, родной, ускользающий в тень. Я придвигаюсь ближе, я делаю шаг вперед. Наклоняюсь к тебе.
– Скажи, ты ведь будешь продолжать? Ты не оставишь меня, правда? – твой шепот почти не слышен в вое ветра, он угадывается, он течет в моей крови. Я наклоняюсь еще больше, чтобы расслышать тебя, чтобы поцеловать тебя. Моя тень падает на твою щеку, потревоженную морозом. Розовое и белое, покрытое желтым. И больше ничего – пустота, гирлянды снежинок и темные отблески ночи.
Слова мои шуршат на ветру, как поземка по белой скамье.
– Когда я перестану это делать, я перестану существовать.