– О, – сказал Гвидо без выражения, – так вот, значит, как. А я-то всё гадал, почему кочевники пошли на переговоры… Степняк-оттийский король! Бьюсь об заклад, о таком они и мечтать не решались. А этому своему мужу ты наследника всё-таки родишь? Стой, или у кочевников в ходу многожёнство и можно не переживать, что он останется бездетным?
– Ого! – Регина воззрилась на него любопытством. – Айду, кажется, новости задели тебя за живое. Ведёшь себя как настоящий старший брат, которому не нравится кавалер сестрёнки. Ревнуешь, что ли?
Кажется, она испытала искреннее удовольствие от кислого выражения, исказившего его лицо. Чего бы Гвидо ни дал за то, чтобы наконец научиться сохранять перед ней спокойствие!..
– А теперь убирайся, – уже совсем другим тоном велела её величество. – Мне работать надо.
Гвидо сдержал вздох и молча вышел из палатки. Что ж, пора признаться хотя бы самому себе: он стал для королевы никак не придворным магом – скорее, придворным шутом…
В самом деле, почему новости так его взволновали? Какое ему дело до того, что будет со всей этой проклятой страной и особенно с её королевой? Если сестричка хочет провести войска кочевников через Оттию, чтобы по всей длине их пути вспыхнули бунты – пусть. Если она намерена и впрямь стать женой варвара из диких и грязных земель – что ж, скатертью дорога, он первым поздравит молодожёнов, может, ради такого случая даже выучит пару слов по-степняцки…
– Гвидо!..
Он так увяз в своих мыслях, что заметил Амалию только после того, как она пискнула его имя. Оно почему-то ей нравилось, и она не упускала случая произнести его вслух – без злого умысла, вот только Гвидо всё равно каждый раз передёргивало…
– Что ты здесь делаешь? – выдохнул он, пожалуй, слишком резко. Но, в самом деле, сколько раз он просил её не гулять одной! Она никак не могла взять в толк, что здесь не роскошный сад из её рассказов о доме, а военный лагерь, полный мужчин, у которых боги знают что на уме. Впрочем, какое там – что все предупреждения значат для женщины, которая честно не знает, что её красота может вскружить самую благородную голову? Амалия была красива до замирания сердца – даже сейчас, с лицом, серо-бледным от тягот похода, которые были плёвым делом для Регининых бойцов и целым подвигом для девочки, выросшей взаперти. И красная меховая накидка, подарок королевы, очень ей шла. Регина одевала дочь Клавдия, как свою куклу, словно в детстве не наигралась вдоволь, но уж в чём-в чём, а в отменном вкусе у королевы не было недостатка…
– Я тебя искала, – Амалия, схватившая его за руки, снизу вверх смотрела на него тревожными синими глазами. В последнее время они казалсь Гвидо ещё больше; за весь путь от Леокадии он ни разу не видел в них слёз, и от этого ему становилось страшно. – Не сердись.
Всевидящие!.. Когда я вообще на тебя сердился? Вот на себя – да, но на себя есть за что…
Он обнял её, закрыв глаза. Амалия прижалась щекой к его груди, а её тонкие пальцы стиснули ткань рубашки у него на плечах.
– Ну, что стряслось? – мягко спросил Гвидо, ласково гладя царевну по спине.
– Они говорят, папа лично собрался возглавить сильванскую армию, – Амалия шмыгнула носом, уткнувшись лицом ему в грудь, и он едва смог разобрать её слова. – И я вдруг поняла, что это уже всё, что это навсегда теперь… что я никогда больше… больше никогда… Гвидо, я его очень люблю! Я не хотела! Я не думала, что так будет!..
Гвидо почувствовал, как его сердце падает куда-то, где холодно и глубоко. Он стиснул зубы и крепче прижал Амалию к себе.
Думал ли он, что так будет? Он просто хотел вернуть себе себя. Как вышло, что существо, которое в жизни не видело бед страшнее плохого конца в книжке, воюет ради него против собственного отца? Как вышло, что он любит её и не может защитить?..
Если бы только её сила выбрала кого-нибудь другого.
– Прости меня, – шепнул он. – Нам лучше было бы никогда не встречаться…
Амалия чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо – совершенно сухими глазами. И того, что она произнесла потом, Гвидо никак не ожидал от неё услышать.
– Нет, – сказала она. – Ты не виноват. Остаться с тобой… Это был мой выбор. Я сама решила. Я ни о чём не буду жалеть.
Он не придумал, что ей ответить. Смог лишь погладить свою царевну ладонью по щеке, любуясь её храбростью. Жаль только, что она сама не знала, о чём говорит. Боги, пичужка, да разве у тебя был выбор? Ну, разве что между тем, чтобы остаться в руках сумасшедшего мага, и прыжком со скалы… И я знаю, что ты бы не прыгнула. Кто бы там ни был на моём месте.