Он прислушался и направился вперёд. Брёвна под ногами скрипели и стонали, вода плескалась там, внизу, как-то особенно хищно, но, видит небо, эта зима сделала Лексия ки-Рина куда храбрее. Чутьё мага безошибочно подсказало ему, куда воткнуть рычаг; Лексий поддел своей веткой одну из застрявших в заторе, нажал, выворачивая её с места, и почувствовал, как громада у него под ногами задрожала. Он едва успел соскочить обратно на берег, когда вода, упругой струёй хлынувшая из проделанной им прорехи, расширила её, полилась потоком, разнося преграду на куски…
Этому их учили. Найти слабое место. Разрушить один камень, чтобы стена рухнула сама собой.
Пенящийся поток с рёвом перекатился через остатки затора, ломая их, унося брёвна, словно соломинки. Волнуясь, захрапели лошади. Лексий успокаивающе потрепал свою по шее и, вскочив в седло, поймал на себе восхищённые взгляды попутчиков. Он готов был поклясться, что в этот момент они жалеют, что не выучились на магов.
Когда они вернулись к своим, на берегу Флёда вовсю ставился лагерь и горели манящие издалека костры. Рощу на склоне ближайшего холма потихоньку разбирали на дрова, пахло дымом; косматые тучи волками рыскали в вышине, небо прояснялось, и оттуда насмешливо подмигивало созвездие Огнептицы.
Лексий отправился доложиться главному стратегу Крею.
– Сделано! – сообщил он, отыскав его на краю лагеря.
– Видел, – устало отозвался тот. – Хорошо. Молодец. Теперь отдыхай. Приказы будут позже…
Свободное время пришлось очень кстати: у Лексия было одно важное дело этой ночью.
Когда ему пришла эта идея? Он сам не понял, но знал, что не успокоится, пока не сделает то, что задумал. Самый прямой путь обратно на берег лежал через лагерь, и, проходя мимо одного из костров, Лексий заметил краем глаза знакомый ореол золотистых волос, подсвеченных пламенем. Тарни грелся, протянув руки к огню; как и утром, он был без плаща. Очень опрометчиво для парня, который каждую зиму норовит заболеть чем-нибудь жутким! Без лишних слов Лексий подошёл и набросил ему на плечи свой.
– И только попробуй отдать его кому-нибудь, кому нужнее! – предупредил он сурово. – Обижусь до конца своих дней! – и только потом осознал, насколько неуклюжей вышла шутка – если вспомнить, что конец его дней может быть куда ближе, чем ему бы хотелось…
– Но-… – начал было Тарни, но Лексий прервал:
– Никаких возражений! Мне он пока всё равно не нужен.
Он уже собрался было пойти дальше, но Жеребёнок вдруг понял что-то и схватил его за руку.
– Постой! – выдохнул он. – Правда? Ты правда собираешься обратно на тот берег? В их лагерь! Зачем? Это же безумие!
А вот подслушивать чужие мысли нехорошо! Разве Бран тебя не учил?
– Безумие? Это ты мне говоришь?! – фыркнул Лексий. Какого чёрта! Человек, который не далее как сегодня утром решался на цареубийство, будет учить его, что безумие, а что нет!..
Выпустив его руку, Тарни отступил на шаг назад, и Лексий мысленно дал себе затрещину. Чу́дно. Как будто на этой войне и так не хватает боли…
– Прости, – вздохнул он. – Но я ничего не могу поделать с тем, что командир их проклятой степняцкой конницы – мой друг. Мне нужно его увидеть.
Тёмные глаза Жеребёнка наполнились неподдельным сочувствием.
– Лексий, милый, – сказал он мягко, – мне страшно жаль говорить это вслух, но ведь он же генрих! Все уже знают. Он больше не тот человек, которым был. Не рискуй понапрасну.
Лексий зажмурился и выдохнул. Он сотню и тысячу раз повторил себе то же самое. Брось. Перестань. На что ты надеешься? Твой друг умер. И, чёрт побери, если тебя поймают в оттийском лагере, ты точно ненадолго его переживёшь. Останься. Отдохни перед боем. Согрейся, здесь, у этого костра, так хорошо…
Но ведь это был его Рад.
Его брат, его лучший друг, единственный человек, который всегда оставался с ним, когда даже семья и та оказалась чужой. Его Рад, которого он знал с шестого класса, с которым вместе переехал в Питер с полным чемоданом мечт, ни одна из которых не сбылась, с которым вместе спустился в этот чёртов переход… который никогда, никогда, никогда не станет врагом, будь он хоть трижды оттийцем и четырежды генрихом. Потому что так не бывает. Плевать на то, что пишут в книгах – не бывает, и всё.
– Я должен попытаться, – сказал он твёрдо.
Тарни посмотрел на него долгим-долгим взглядом и закусил губу.