— Хорошо, видно мне придётся думать за тебя.
Что там полагается говорить в данной ситуации? А….
— Есть ли у тебя друзья, родственники у которых ты можешь остановиться?
— Нет, друзей у меня нет. Конечно же, раньше, из-за высокого положения отца, со мной многие хотели дружить, но я таких людей за милю чую и не подпускаю к себе. А родственники… из родственников одна тётка, сестра отца, но она живёт на другом краю королевства. И я боюсь, что она сразу сообщит обо мне отцу, как только я появлюсь в её доме.
— Дело швах, — подумав, сказал я, — ехать к тётке ты не можешь, вернуться домой тоже, друзей у тебя нет, оставаться со мной, это означает подвергать свою жизнь опасности. Сделаем тогда так, я тебя познакомлю кое с кем, это девушка, примерно твоего возраста. Она ждёт меня в берёзовой роще, неподалёку от Синтлерского тракта. Надеюсь, вы с ней подружитесь. Вместе вам будет проще держаться в этом мире, а я вам помогу.
— Ох, Риттер, — Адель, целуя, кинулась мне на шею, — спасибо большое.
— Попробую устроить и твою судьбу.
Внезапно я услышал отдалённые звуки стука копыт.
— Тише, — сказал я девушке, — замри, сюда кто-то скачет.
Адель присела и послушно замерла, а я, пригнувшись, полез в кусты, чтобы посмотреть, кто там был впереди.
Прямо за кустами, в метрах пятнадцати от того места где мы разговаривали с принцессой, проходила лесная дорога. По ней, по направлению к герцогскому замку, двигался отряд конных гвардейцев. Я замер, чуть ли не лёжа, в придорожной канаве, пропуская над собой мчавшихся рысцой всадников. Навстречу им шел купеческий обоз из нескольких крытых тентом повозок.
Передвигаться по стране в открытую, по проезжей дороге, мы не могли. А идя вдоль дороги, по лесу, наш путь продлился бы неизвестно сколько времени, а тут готовый попутный транспорт, грех не воспользоваться.
Я вернулся на то место где пряталась Адель, и вместе с ней вернулся к обратно. Обоз к этому времени уже поравнялся с местом нашей засады. Обождав пока он пройдёт мимо нас, мы с Адель забрались в последнюю повозку и затаились, устроившись за мешками с зерном.
Повозкой управляли двое возчиков. Один был постарше, другой помоложе. Оба они сидели на облучке и не видели, как в повозку забирались мы.
До нас с Адель донеслись слова их разговора:
— …. разъездилась герцогская стража сегодня, ищут небось кого.
— Девку ищут, говорят, дочка герцога сбежала с замка, со своим хахалем.
— Да брось, ей же недавно семнадцать исполнилось. Помнишь, в прошлом месяце герцог пир закатывал в Роментуре по этому поводу.
— Точно, мы с кузеном тогда так упились, что дом свой перепутали и к соседке завалились. Ох и горячая баба оказалась. До утра с нами в постели покувыркалась.
— Небось, врёшь.
— Богиней Лилит, клянусь. Разрази меня гром если это не так.
Гром с неба не грянул, а значит, мужик говорил правду.
— А у герцога дочка хороша, попка у неё что надо. Я бы такую в кусты затащил, да трусики с неё стянул….
Адель дернулась вперёд, доставая из ножен клинок, но я успел её задержать.
— Тссс… дурочка, нам себя выдавать нельзя. Пусть мелет пока языком.
Но, судьба уже наказала распутного мужика по-своему.
С облучков послышались несколько ударов кулаком и кнутом.
— За что?!!! — возопил голос помоложе.
— За твой язык бестолковый. Герцог наш благодетель. Помнишь голод пришёл в селение? Кто нам тогда муку прислал? А принцесса? Помнишь, эпидемия была? Кто наших детей, да баб со стариками лечил? Греха ты не боишься.
— Помню, дяденька Гролл, — протянул тонкий голос помоложе, — простите меня за принцессу, это я по молодости, сдуру ляпнул.
— Вот то-то и оно, смотри, мне. Хотя в одном ты прав, принцесса у нас красавица.
Молодой возничий немного помолчал, а потом спросил у старшего:
— А, правда, дяденька Гролл, что у принцессы хахаль то, принц из самого Светлолесья?
— Про то не ведаю, но говорят что да.
— А какой он? Может у него на голове рога турьи растут, а глаза огнём брызжут, и на ногах у него копыта растут?
При этих словах молодого обалдуя, я непроизвольно взглянул на свои ноги. Да нет, нет у меня никаких копыт.
— Ха-ха-ха. Да ты что, — рассмеялся на облучке Гролл, — да разве такого выбрала бы себе наша принцесса? Нет, она сама красавица, и мужа себе хорошего найдёт.
При этих словах на щеках красавицы Адель появился стыдливый румянец.
— Чего же они-то тогда убежали из замка?