Мы сидели на набережной и считали звезды, как будто бы мы не друзья, а любовницы, или же не дай Бог, но близкие сестры. Стемнело быстро, как быстро…как могло стемнеть теплым сентябрьским вечером, когда еще не и не холодно, но прохладно и твои колготки в сетку уже не спасают от резких дуновений предательского ветра, и мурашки бегут по коже заставляя морщиться от этих мини-судорог всего тела. Где-то вдалеке играла ретро-радио со своими диско-песенками, а в свете редких фонарей можно было разглядеть силуэты влюбленных парочек, что под натиском романтического чувства нежно обнимались, не боясь прохлады неожиданных приливов воды. Веста протянула мне высокий стакан разукрашенного фломастерами кофе и улыбнувшись, села на высокое, бетонное ограждение не боясь застудить почки.
— Спасибо, но я не люблю кофе. — улыбнувшись, я открыла крышку стакана вдыхая нотки сладкого капучино.
— Не любишь кофе? Удивительно. — отпив небольшой глоток Веста зажмурилась. Кролик обжегся. — мне казалось, что нет таких людей, которые побрезговали хорошим кофе.
— Приятно познакомиться, — сделав еще один глоток напитка я вздохнула.
Я предпочла бы издали созерцать эту мини-Богиню, что не понимает, как ею легко наслаждаться. Хоть даже мысленно, но наслаждаться. Волосы цвета пшеницы так нежно развиваются на редком ветру, что, обнажая ее щеки делают девчонку такой невинной. Тебя хотят многие, и отрицать бессмысленно, но только в своем Эдеме ты не спешишь обнажаться. В твоем саду так много кислых яблок, что сочным плодом ты мнишь лишь себя. Не понимая сладости греха, бродишь босиком по запретным тропам заманивая заблудившиеся души, что молчат, чтобы промолвить потом в твои сладкие уста самую сладкую ложь, но только даже среди отчаянных лжецов ты выберешь лишь избранного.
— Ты любишь кино? — спросила Веста не сводя своего наивного взгляда с милой обжимающийся парочки.
— Только порно. — смешок. — там все заранее ясно и никто не удивляется, что после съемок не произошло женитьбы. А ты фанатка кино? — улыбнулась я отпивая очередной глоток ненавистного напитка.
— Угу. Знаешь, люблю эти старые боевики. — Веста смущенно улыбнулась. — думаешь, что это смешно? Ну, знаешь, там, где главные герои качки с оружием, что спасают сексуальную красотку и раскидывают пачками врагов. Мне нравится фильм «Разборки в маленьком Токио».-она тяжело вздохнула. — вот обидно, что кино такое яркое, и только ты найдешь идеальный образ, как вдруг фильм уже кончается, и ты вытирая капли пота со лба понимаешь, что тебе пятнадцать и твоя жизнь никогда не будет такой яркой, как у героев.
— Ну, фильм я смотрела и если ты про ту блондинку, что лишилась башки, то как-то так себе перспектива. — я поставила стакан с кофе на плиту и достала сигаретку. — если выбирать роль, то что-то типа Сары Конор, или Лары Крофт, а это все… — чиркнув зажигалкой я затянулась. — мусор. Пять минут и зритель запоминает только твою голую грудь и аппетитные губки с пустой головой.
— Да что ты говоришь? — возмущенно произнесла Веста. — это идеальная концессия.
— Ты хотела сказать концепция. — улыбка невольно растянулась на губах. — вот из-за таких вот пустышек и происходят расколы. Помнишь, почему ей отрубили голову? Она сдала якудзу какому-то парню, не подумав о последствиях. Девчонка, лишённая инстинкта самосохранения — отличная приманка для рыбехе чуть крупнее чем она сама.
И позволив вкусить избранному свой запретный плод, ты растянешь удовольствие до физического истощения любовника. Тобою дышать будут дни напролет, отдаваясь пороки за час в миллионный раз ты разрушишь собственные границы, запреты и пойдешь на самые настоящие безумства. Распознать секрет твоего тела — невозможная задача игры для двоих. Ты не сможешь рассказать о тайнах, чтобы снова замолчать…ведь совершенно беспомощна в своих садах безумного Эдема.
— Ди, а ты знаешь, — Веста залпом допила кофе и поджав колени к груди, робко обняла их своею рукой. — может быть, я не так поняла твоего отца и на самом деле он просто волновался за меня? Может быть, мне стоит извиниться и попробовать все сначала?
— Ты так ничего не поняла? — выдыхая в сторону дым, я стряхнула пепел своей сигареты в ее пустой стакан. — ему на тебя наплевать.
— Откуда же ты можешь это знать? — тонкие брови нахмурились. — с такими отношениями, как у вас, прости, но нельзя быть уверенным в мыслях другого. Это глупости.
— Глупости это твои домыслы, а я знаю его, как никто другой не сможет узнать. — выдох. — прости, но ты видела наш театр, где мы играем ненавистных родственников, и только ночью я скулю от одиночества, если мы не смогли встретиться. — бросив окурок в стакан я носом выдохнула шквал едкого дыма откинув голову. — нет в наших действиях ни грамма преступления.
— Постой, ты хочешь сказать, что…
— Что называю его «папочкой» исключительно в постели. — проурчала я. — Веста, не тупи. Он мне не отец, а отчим, и к тому же, отбить его у моей недостойной мамаши была легкая задачка.
— Что? — Веста резко подняла поникшую голову рассматривая меня своими округлившимися от ужаса глазами. — Ди, это подло… — ее тонкий голосок походил на шепот. — как ты могла?
— Не читай мне нотаций, когда сама не без греха. — достав жевательную резинку, я закинула две подушечки в рот и ядрёный мятный вкус горчинкой заставил гореть язык.
— Ты так гордишься тем, что предала маму? — Веста печально и в чем-то даже разочаровано покачала головой. — как так можно? Страшно представить, что на такое бы решилась я. Ди, ты ведь даже отчество его носишь. Как ты вообще до такого додумалась?
— Додумалась? Спасибо, что не докатилась. — улыбка на моем лице становилась хищнее. — в конце концов, я специально его не соблазняла, а тела друг друга мы пробуждали так тихо и не спеша, что по началу хватало мимолетного поцелуя родителя своего дитя в лоб, чтобы почувствовать прилив наступающей эйфории. — я достала еще одну сигарету и закурила. — вначале скромно, а потом так нагло, так смело. Знаешь, когда мать застала нас в… — зажав сигарету губами, я показала пальцами кавычки. — супружеском ложе, то глядя в ее ненавидящие меня глаза понимала, как все таки сладко превращать грех в неподдельное божество.
— Я понимаю, что смысла спрашивать нет, но все же, Ди, как ты могла? Он ведь тебя воспитал? — Веста продолжала строить из себя активиста справедливости, что призывает к раскаянью.
И я поведала наивной девчонке, как взглядом целовала красивый профиль отчими. Катастрофа. Ее приближение я почувствовала так рано, что сейчас ненавижу себя за ту чувственность, которой наградила меня природа. Вспомнила, как это…едва касаться собственных приоткрытых губ и как зажмуриваться, кусая в кровь губы от ревности понимая, что у матери есть доступ к тому по ком ночами сходишь с ума. Вспомнила, как впервые дотронулась до слегка небритых скул, и он замер, глядя в мои бездонные глаза, где терял собственное «я» забывая кто он. По капле…медленно, но так легко пили друг друга, заставляя эликсир нарастающей любви становится золотым приобретая абсолютно иные краски….совершенные. Я стерла грани, что запрещали ему владеть всем моим телом. Задержав однажды крепкие ладони, что жадно сжимали мою шею в порыве настоящего желания лишить меня жизни. Меня убивал шепот его невнятных фраз, но только средь обрывков я услышала свое имя. Он срывался на крик, на слова ненависти, все кричал, что я разрушил его жизнь, но только в этом потоке ненавистных словечек, я слышала все его чувства. От сладкой боли, не дыша, срывалась на слезы, и он, как девчонку, тогда меня пожалел…. «Тише»-шептал растерянно Дима не понимая, что мне не больно слышать его слова, но колкие кинжалы пронизывали мое сердце тоской и детской обидой, что он не воспринимает меня всерьез.