— Что ты такое?
Сильвер улыбнулся. Он провел ладонями по своим каштановым кудрям, а затем протянул руки Тобиасу. Его пальцы были испачканы зеленым. Тобиас не смог вымолвить ни слова.
— Полагаю, я нечто, чем был когда-то ты, — сказал Сильвер. — Хотя... Я понятия не имел, серьезно. Тобиас, как у тебя получалось? Как ты смог остаться человеком? Я очень стараюсь, но время... Оно просто ускользает от меня. Я пытался починить твой дом. — Тобиас фыркнул. — Я знаю, знаю, но лес, кажется, хотел помочь, поэтому я старался изо всех сил, но постоянно отвлекался, уходил прогуляться на час или два, а когда возвращался, все, что построил, оказывалось разрушенным и заросшим плющом. Не смейся надо мной!
Тобиас пытался. На его лице играла улыбка, которую невозможно подавить.
— Прошло немало времени, прежде чем я освоился, — сказал он наконец. — Тебе не нужно жить по лесному времени. Не стоит. Заведи кошку или что-то в этом роде, и она будет тебя удерживать.
— Перл, кажется, гуляет сама по себе, — заметил Сильвер. — Я старался заботиться о ней ради тебя...
Тобиас покачал головой.
— Она делает, что ей вздумается. Не обращай внимания.
— Тобиас... Мистер Финч... — начал Сильвер, а потом расплылся яркой улыбкой с ямочками на щеках. — Нет, Тобиас. Я так рад тебя видеть. Я скучал. Лес скучал без тебя.
— Я больше не принадлежу этому месту.
— Принадлежишь, как и деревня, поместье, лесорубы. Разве не ты говорил, что люди — тоже часть Зеленой лощины? — Сильвер нахмурился. — Или... лес это сказал... Иногда мне кажется, у него твой голос. Четыреста лет, знаешь ли, даже для него немалый срок. Да, мы скучали по тебе. Куда ты ушел? Где ты был?
Тобиас рассказал ему все. О никси, стае упырей, призрачной собаке, которую он подстрелил на болотах в сотне миль к северу. Рассказал о городе, детях, которые дразнили его на улицах, о грохочущей и смердящей скорости паровозов. Сильвер улыбался и, сидя во мху у ног Тобиаса, слушал рассказ о том, как прошел год, пока он спал в лесу.
— Лучше бы тебе показаться матери, — хрипло произнес Тобиас, когда уже и рассказывать было нечего. — Попроси у нее прощения.
Сильвер театрально повел плечами.
— Это я-то должен?
— Даже не начинай, — резко ответил Тобиас. — Она милая леди, а ты ее ужасно напугал.
Последовала пауза.
— Боже, — выдохнул Сильвер. — Она тебя очаровала.
Тобиас нахмурился.
— Разумеется она тебе нравится, такая же колючая, как Куманика. А ты понравился ей? — Сильвер пристально вгляделся в лицо Тобиаса. — Определенно да! Да помогут мне небеса, как же я ошибся!
— Что ты имеешь в виду?
— Лишь то, что я никогда не заигрываю с мужчинами, которые нравятся моей матери! Она знает меня и всегда старается управлять моей жизнью. Исследование Зеленой лощины стало первым делом, которое я вел сам, без ее постоянного незримого контроля. — Сильвер усмехнулся. — Только молчи. Сам знаю, что в итоге попал в плен к какой-то извращенной нежити, меня заживо похоронила кучка дриад, и теперь я привязан к лесу. Кажется, все прошло довольно неплохо, не так ли? Но я хотел сказать... Забыл, что...
— Что ты не слишком любезен с мужчинами, которые нравятся твоей матери, — подсказал Тобиас.
— Ну, — Сильвер ухмыльнулся. — Как правило, не слишком. Для вас, мой дорогой друг, я могу сделать исключение.
— Ты чертова кокетка и предатель, — прямо сообщил Тобиас.
Сильвер рассмеялся и воздух колыхнулся ярким перезвоном. Отблески рассвета рисовали картины в тенях, падавших ему на лицо.
— Ты изменился, — сказал он. — Тебе идет.
Тобиас пожал плечами.
— Значит, когда-нибудь мне все-таки удастся тебя очаровать. Я старался изо всех сил. С того момента, как мы встретились впервые под ливнем, помнишь? Ты помог мне снять пальто, и ледяная вода затекла за ворот, а когда я увидел тебя, то сразу понял, что нашел Нелюдима из Зеленой лощины. Самая большая удача в моей жизни.
Тобиас поднялся. Он протянул руку и помог встать Сильверу. Тот не ожидал этого и оступился. Он показался Тобиасу тяжелее, чем должно, теперь в нем была твердость и вес, которые имели мало отношения к физическому телу. Тобиас не обратил на это внимания. Он положил большую ладонь на затылок Сильвера, зарываясь пальцами в каштановые кудри, и поцеловал.
Губы Сильвера приоткрылись от удивления. Поцелуй длился мгновение, а потом Тобиас его отпустил.
— Уже очаровал, — хрипло сказал он. — Идем просить прощения у твоей матери.
Все еще шокированный, Сильвер двинулся за ним. Он пытался заговорить раз или два, но так и не проронил ни слова, пока деревья не поредели и впереди не показалось поместье.
— Не знаю, смогу ли покинуть лес, — сказал он наконец.
— Иди со временем в ногу, — посоветовал Тобиас. — Думай о своей карте.
Он легко представил себе Священный Лес Сильвера, разливающийся морем к краям бумажного листа. Было время три тысячи лет назад, когда можно было пройти из одного конца страны в другой, не выходя из тени деревьев.
— Зеленый Человек привязан к лесу, — объяснил Тобиас. — Но лес помнит.
Сильвер ошеломленно застыл. На мгновение он уставился светлыми глазами в тусклое рассветное небо, видя то, что Тобиас никогда не увидит. Затем он слабо улыбнулся и кивнул. Но когда он посмотрел на поместье, его лицо болезненно скривилось.
— Мистер Финч.
— Мне казалось, Тобиас?
— Мистер Финч, я...
— Я знаю, что вы поссорились. Но она не монстр. Она заставила меня срубить старый дуб. Сам бы я не решился. Если бы не она, Фабиан поглотил бы тебя.
Сильвер открыл было рот, но затем передумал, нахмурился и подошел к Тобиасу. Он накрыл ладонью руку Тобиаса, положил другую ему на плечо, поднялся на цыпочки и поцеловал в губы.
Рот Сильвера был сладким и мягким. Ничего подобного Тобиас не пробовал. Фабиан был другим.
И это было слишком давно.
Тобиас мягко оттолкнул Сильвера.
— Что? — изумленно спросил тот.
Тобиас кивнул в сторону длинной зеленой лужайки, где на ступеньках дома стояла маленькая неподвижная фигурка. Сильвер повернулся и посмотрел на нее. Он схватился за руку своего спутника.
— Нет, — сказал Тобиас. — Я позже подойду.
— Какой смысл во всем этом, если я даже не могу спрятаться за твоей широкой спиной? — возмутился Сильвер.
— Иди, — подтолкнул его Тобиас.
Сильвер не стал умолять, хотя такой план казался ему очень привлекательным. Он неохотно высвободил ладонь из пальцев Тобиаса. А затем пошел по траве к матери. Тобиас смотрел ему вслед. Он остался под деревьями, прислонившись к стволу, который некогда был тростью. Крепкое дерево могло выдержать его вес. Неплохо для того, кто растет всего пару сезонов.
Тобиас не удивился появлению Куманики. Крохотные белые цветки распускались там, где она проходила. В глазах Тобиаса, привыкшего к обычным людям в их обычных домах, она выглядела по-новому странно. Глаза дриады сияли золотом.
— Он не такой, как тот, — сказала она.
— Нет. Полагаю, что нет.
И это было правдой лишь наполовину. Сильвер походил на Фабиана: красивый, умный, совсем как Фэй. Конечно, для Куманики это ничего не значило. Она смотрела на мир иначе.
— Он будет хорош для этого места, — сказала она. — Он посадил себя.
— Как я?
— Ты никогда не принадлежал лесу. Ты просто застрял здесь, как кролик в... — она замолчала. Затем скорчила гримасу.
— В силках, — подсказал Тобиас. — Людские вещи, дорогая.
— Ты любил нас, а мы любили тебя, — продолжила Куманика. — Но ты никогда не выбирал лес. А он выбрал.
— Как же, как же, — сказал Тобиас, который так не думал.
— Он точно выбрал, — настаивала дриада, будто это важно. Тобиас отвел взгляд.
— Ты был хорош для этого места, — добавила она. — Но теперь иди и занимайся людскими вещами. Потом возвращайся и занимайся людскими вещами. Строй и охоться. Расставляй силки, прокладывай тропы. Выращивай деревья.
— А ты, дорогая? — спросил Тобиас спустя мгновение. — Тебе следует выбрать дерево. Посади себя. Иначе одичаешь.
— Я и есть дикая. Я уже выбрала.
— Скажи, где тебя искать.
— Везде, — просто ответила Куманика. — Каждое дерево. Все они мои.
Она протянула руку Тобиасу, в ней лежала веточка омелы.
— Для охоты на зло, — пояснила дриада. — Зло — это людская вещь, но твой друг рассказал мне историю, и я поняла. Раньше лес был отравлен злом, теперь оно исчезло, и я рада. Ты был несчастлив, но теперь все изменится, и я рада.
Для дриады Куманика произнесла слишком длинную речь, и это ее шокировало.
— Иди, — проскрипела она. — Расти.
— Я вернусь, — помолчав, сказал Тобиас. — И буду заниматься людскими вещами.
Он взял веточку омелы и заткнул ее за пояс.
— Хорошо, — выдохнула Куманика. — Ты ему нужен.
— А тебе — нет.
— Нет, — ответила она терпеливо. — Потому что я не человек. Но я все еще люблю тебя.
— И я тебя тоже, дорогая, — произнес Тобиас, когда отпустило горло. — И я тебя тоже.
Он знал, что дриада за ним наблюдает, когда шел к дому в свою белую комнату. Он чувствовал лес за своей спиной, четыреста лет леса. И когда Сильвер махнул ему рукой, а миссис Сильвер одарила тонкой улыбкой, он на мгновение почувствовал себя старым гнилым пнем, который несмотря ни на что наконец пустил тонкие зеленые побеги.
Конец