– Вот первый, который он прочитал, но не завизировал, а вот другой, который он подписал, не читая. Видите, здесь не проставлены имена.
– Да, да! – нетерпеливо вскричала Миледи, сопоставляя оба документа. – Согласно этому пункту, Заправитель лишь исполняет обязанности Правителя в отсутствие последнего. А здесь говорится, что Заправитель получает пожизненную полноту власти и впредь должен именоваться Императором, если это будет решено посредством референдума. Так что, вы будете впредь именоваться Императором, мой крокодильчик?
– Не совсем так, моя крокодилочка, – ответил муж. – Всему свое время.
Миледи кивнула и продолжила читать:
– Здесь написано: «Государство должно заботиться о бедных», а здесь этого нет.
– Именно в этом и состоит новый курс! – пояснил ее муж. – Государство не может заниматься всякими неудачниками.
– О, как это верно! – с чувством глубокого удовлетворения произнесла Миледи и занялась дальнейшим сопоставлением документов. – «Казна должна оставаться нетронутой». Вы это заменили на: «поступает в полное и безраздельное распоряжение Заправителя». О, Бобби! Как вы это хорошо придумали! Подумать только – все бриллианты! Мне не терпится прямо сейчас пойти и украситься ими всеми сразу!
– Но, Киса! Как бы вам это сказать… – промямлил супруг, – следует ли вам украшаться ими… всеми сразу? Сообразно ли это со вкусом… Я хочу сказать: со вкусом электората. Придется ли это ему по вкусу? Конечно, Правитель уже далеко, и я приму титул Императора, как только мы сможем провести референдум. Но едва ли мы сможем открыто носить бриллианты, пока электорат будет считать Правителя живым. Так что нам еще придется выпустить бюллетень о его скоропостижной кончине. Это будет небольшая интрига, маленькая такая интрижка.
– О, интрижка! – Миледи даже зааплодировала. – Я обожаю интрижки! Это просто райское наслаждение.
Заправитель и Канцлер подмигнули друг другу: пускай, мол, занимается своими интрижками – ущерба не будет.
Миледи принялась развивать тему:
– А самое большое наслаждение испытываешь, когда интрижка…
– Цыц! – заорал ее муж.
Отворилась дверь, и вошли Сильви и Бруно, крепко держась за руки. Бруно сдержанно всхлипывал. Сильви пыталась хранить спокойствие, но не могла скрыть слез.
– Не реветь! – взревел Заправитель, но безрезультатно. Дети не успокоились.
– Уймите их как-нибудь! – сказал он Миледи.
Она некоторое время решала эту сложную задачу, потом ее осенило.
– Кекс! – промурлыкала она в восторге от своей находчивости, подошла к буфету, вернулась с двумя кусочками и повторила:
– Кекс!
Это было сказано с интонацией, пригодной для дрессировки собак.
– Ешьте и перестаньте орать, – таков был ее краткий и четкий приказ. Но детям не слишком хотелось есть.
Дверь открылась снова, и на сей раз в комнату ввалился Жаборонок с воем:
– Опять этот старый нищеброд!
– Не давайте ему… – начал было Заправитель, но Канцлер уже понял его с полуслова и заверил:
– Не извольте беспокоиться, слуги получили распоряжение.
– Он уже почти под окном! – сообщил Жаборонок.
– Где, моя прелесть? – спросила его любящая мамаша, обвивая руками шею маленького чудовища.
Все мы, кроме Сильви и Бруно, не обращавших ни на что внимания, бросились к окну. Старый Нищий смотрел на нас алчущим взором.
– Корочку хлеба, Ваша Милость! – взмолился он.
Это был здоровый и мощный старик в живописных лохмотьях. Пытался же он выглядеть больным и дряхлым.
– Корочку хлеба! – попросил он. – Хлеба и немного воды.
– Вот тебе вода! – заржал Жаборонок и вылил на него кувшин воды.
– Прекрасно, сын мой! – восхитился Заправитель. – Вот как нужно усмирять этот народ.
– Вундеркинд! – проворковала Заправила. – Прирожденный правитель.
– Батогов ему! – закричал Заправитель, подразумевая Нищего, который, отряхнувшись, вновь кротко посмотрел вверх.
– А лучше – раскаленную кочергу вместо посоха, – блаженно предложила Миледи.
Раскаленной кочерги поблизости не оказалось, но батоги были доставлены незамедлительно. К старику подошли слуги – причем с такими лицами, что Нищий только махнул рукой со сдержанным достоинством:
– Не утруждайте себя, господа. Ни к чему ломать мои старые кости. Я ухожу. Спасибо за воду. Хлеба не надо.
– Бедный старик! – донесся до меня знакомый голос. Это Бруно, перевесившись через подоконник, протягивал Нищему свой кусочек кекса.
Сильви пыталась оттащить его от окна:
– Не надо! Ты же видишь, он уходит. Лучше догоним его.