– И причесаться вам тоже не помешало бы, – заметил Профессор. – Между прочим, вот ваш головной убор, молодой человек. Я надел его по рассеянности. Ну, что, пойдемте посмотрим площадку?
– А старый Садовник все еще поет, – с огромным удовольствием сообщил Бруно, когда мы вышли в сад. В принципе, мы и сами это слышали. – Я думаю, что он поет все ту же старую песню.
– Конечно, старую, – согласился Профессор. – Новую еще разучить надо.
– А какую это – новую? – поинтересовался Бруно, однако Профессор его не расслышал, и Бруно переключился на другой предмет: – А что это вы здесь делаете с ежами, а?
Вопрос был обращен к Садовнику, можно сказать, стоявшему на одной ноге, потому что другой он перекатывал ежей туда-сюда.
– Это, конечно, проще, – признал Садовник. – Но все равно не поверю, пока не попробую. А вы пришли посмотреть на площадку?
– Фи! – сказал Профессор. – Дети вернулись, а вы как будто их не узнаете?
Садовник только фыркнул и направился к павильону, мурлыкая про себя:
Большим ключом дверь отпер он,
потом впустил ребят.
Но перед ним предстал Закон,
нет, целых три подряд.
– Послушайте, – спросил Профессор, – вы постоянно поете свою песню уже много месяцев подряд. Неужели она все не кончилась?
– Почти кончилась, – печально ответил Садовник. – Остался один куплет. Вот послушайте:
Он думал переспорить всех,
воссев на папский трон,
но тут открылось, как на грех,
что просто папа он.
– Придется нам отставить смех
до будущих времен.
И Сапожник разрыдался и повел нас за собой. Мы следовали на некотором отдалении.
– Бедняга! – тихонько сказала Сильви. – Он принимает песню так близко к сердцу!
– Еще бы не принимать! – ответил Профессор. – Это ведь песня о нем самом.
Тут заплакал Бруно:
– Мне так его жалко, что он никого не переспорил! А тебе, Сильви?
– Да как сказать… – откликнулась Сильви. – разве что когда он узнал, что он не папа римский, а просто папа, но и то…
– Вот именно! – подтвердил Профессор. – Не говоря о том, как обрадовался настоящий римский папа… О, какая прочная площадка!
– Я ее дополнительно укрепил, – скромно сообщил Садовник. – Так что теперь она выдержит пляски взбесившегося слона!
– Очень мило, – благосклонно сказал Профессор и про себя добавил: – Только бы ему самому не вздумалось на ней плясать!
Потом он стал объяснять:
– Здесь оборудованы места для Императора, Императрицы и принца Жаборонка.
Потом обратился к Садовнику:
– Но здесь должно быть еще два места: для леди Сильви и еще одного малолетнего умника!
– А хотите я помогу вам читать лекцию? – предложил польщенный Бруно. – Я умею делать уйму всяких фокусов!
– Этого не понадобится, лекция пройдет без демонстраций, – сказал Профессор. – Кроме того, дитя мое, какие такие фокусы вы можете показывать? Допустим, вы могли бы провалиться сквозь стол?
– А то! – воскликнул Бруно. – Правда, Сильви? А вы чево, так хочете провалиться?
Профессор был удивлен таким предположением.
– Пожалуй, нет. А вы, значит, умеете? Этот феномен нужно исследовать. Прежде всего, что это за стол?
И раскрыл блокнот.
– Скажи ему, Сильви, – шепнул ей Бруно.
– Сам и говори, – ответила Сильви.
– Не могу, – сказал Бруно. – Это заковыристое слово. У меня язык не поворачивается.
– Ерунда! – засмеялась Сильви. – Повернется, если постараешься.
– Табльдот! – выговорил Бруно. – Гляди-ка, получилось!
– О каком это провале вы говорили только что? – спросил Профессор.
– О таблице умножения, – ответила Сильви. – Он по ней проваливался.
Профессор с досадой захлопнул блокнот и сказал:
– Это провал совсем не в том смысле.
– Не тех смыслов может быть много, – загадочно молвил Бруно. – Правда же, Сильви?
Ей помешал ответить истошный рев труб.
– А что, уже начинается? – спросил Профессор. – Идемте, дети, я и не предполагал, что мы так задерживаемся!
В соседней комнате в углу стоял стол с бисквитами и вином. Мебель из комнатки вынесли, чтобы освободить место для гостей. Я был поражен тем, как за какие-то несколько месяцев изменились физиономии августейших особ. Император сидел с отсутствующим взглядом, а Императрица заморожено улыбалась невпопад.
– Наконец-то вы явились, – процедил сквозь зубы Император.
Нетрудно было догадаться, что он не в духе, а вскоре выяснилась и причина.
– Стол из палисандра, – с отвращением констатировал он. – А почему не из золота, позвольте спросить?