– На это ушло бы слишком много… – начал было Профессор, но Император оборвал его:
– А бисквиты! Со сливами! А почему не… – он запнулся, вероятно, потому, что сам не знал, чего хотел. – А вино! Простая мадера! Фи! А почему… Ну ладно, это не важно. Это пустяки в сравнении с этим стулом. Это вообще какое-то безобразие! А почему не трон? Я готов закрыть глаза на что угодно, только не на этот моветонный, колченогий, омерзительный стул!
Императрица поморщилась:
– При чем здесь стулья! Вот стол – это действительно гадость!
– И всё, что на столе, – добавил Император.
– Очень жаль, – сказал Профессор. – Мы все глубоко сожалеем.
– Слушайте! Слушайте! – разнеслось по залу.
Затем наступила пауза. Профессор явно был в затруднении. Тогда Императрица сказала ему:
– Ну же, Профессор, отпустите несколько хохм, развеселите публику!
– Хохм, мадам? – изумился Профессор. – Боюсь, я не совсем понимаю, что это такое. Но вот этот юноша…
– Нет уж, Профессор! – закричал Бруно. – Пожалуйста, не хохмите на мой счет!
– Не буду, если вы не хотите, – пообещал Профессор. – Я буду рассуждать абстрактно и безобидно.
Все захохотали. Правда, потом послышались голоса:
– О чем это он?
– А я знаю?! О каких-то абстрактных хохмах.
Императрица ухмыльнулась:
– Я полагаю, Профессор, следует внести шпинат в качестве сюрприза для гостей.
Профессор подозвал шеф-повара и что-то сказал ему. Шеф-повар поклонился и ушел со всеми остальными поварами. А Профессор обратился к Бруно:
– Людей сейчас трудно чем-то удивить…
– Да уж, – согласился Бруно. – Хотя если вы засунете кому-то лягушку за спину, то он удивится.
Тут опять в залу шеренгой вошли повара. Шеф-повар нес что-то в закрытом блюде, остальные размахивали флажками.
– Только флажки, ваше величество! Только флажки! – сказал он и поставил блюдо перед Императрицей. Повара опустили флажки, и шеф-повар поднял крышку.
– Что это? – спросила Императрица, разглядывая кушанье в лорнет. – Это шпинат, не так ли?
– Браво! – сказал Профессор. – Кому-то удалось сделать сюрприз Ее Величеству!
Слуги зааплодировали. Шеф-повар низко поклонился и как бы случайно уронил ложку, а Императрица этого как бы не заметила.
– Вот это сюрприз! – изрекла она, обращаясь к Бруно. – Не находите?
– Я даже не ищу, – сказал Бруно.
Сильви поспешила исправить его неловкость:
– Мой брат жаждет, чтобы поскорее началась лекция.
– Чево я жажду, – сказал Бруно, – так это чтобы наконец дали чево-нибудь выпить!
Императрица попробовала шпинат и сказала:
– Надо же, по вкусу как настоящий!
И положила себе еще.
– Она, что, собирается проглотить его целиком? – спросил Бруно.
Но Императрица уже набрала себе достаточно.
А потом, я не понимаю, каким образом, мы оказались в павильоне, и Профессор начал долгожданную лекцию.
Глава 21
Лекция Профессора
– В науке, – сказал Профессор, – лучше всего начинать с самого начала. Но есть случаи, когда лучше приступать к ним с конца. Например, я хочу покрасить собаку в зеленый цвет, тогда лучше приступить к ней с хвоста, чтобы она вас не укусила. Итак…
– А могу я вам помочь? – живо спросил Бруно.
– В чем, простите? – спросил озадаченный Профессор, заложив книгу пальцем.
– Выкрасить собаку в зеленый цвет. Только чур вы начнете с пасти, а я…
– Нет, нет! – решительно вскричал Профессор. – Мы не будем ставить такие эксперименты. Итак, я буду преподавать вам постулаты науки, а также демонстрировать некоторые опыты для примера. Постулатом, как вам, должно быть известно, называется истина, принимаемая без доказательств. Мы ее не опровергаем. Например, я говорю: «Мы находимся здесь» – это и есть постулат, потому что вы не будете с этим спорить. А если бы я сказал, что мы здесь не находимся, это было бы… – он замолчал, подбирая слово.
– Вранье! – завопил Бруно.
– О, Бруно! – укоризненно прошептала Сильви. – Нельзя так говорить о словах Профессора. Он компетентный человек, и если даже заблуждается, то строго по правилам.
– Если бы люди условились о другом значении слова «здесь», – продолжал Профессор, – это был бы другой постулат.
– Может, это и был бы другой пустулат, – задумчиво сказал Бруно, – только это все равно было бы вранье.
– Игнорирование постулатов, – продолжал лектор, – приносит большой вред. Людям, которые не верят в них, приходится тратить много лишнего времени, чтобы все проверить самим. Возьмем, например, постулат «Ничто не может быть больше самого себя». Или, иначе говоря, «Ничто не может содержать больше самого себя». Правда, люди говорят: «Он больше не мог содержать самого себя», но тут уже другой смысл. Правда, еще говорят: «Он не смог сдержать себя», но именно сдержать, а не содержать! К тому же, это говорится в переносном смысле! А еще…