И улики в саквояже.
Птички в раже корчат рожи,
Вымазавшись прежде в саже.
По утрам, покинув ложе,
Объезжают вернисажи.
Украшаться любят златом.
Но не вечно длится лето.
И невесело пернатым.
Вот и песенка их спета.
Так выпьем же за здоровье Императора! – закончил он несколько неожиданно. При этом он обращался к Лорду-Канцлеру.
– Несомненно, – ответил Лорд-Канцлер.
Он встал и начал раздавать указания насчет церемонии:
– Наполнить бокалы! – прогремел он.
Все наполнили.
– Выпить залпом! – прорычал он.
И это было исполнено.
– Грянуть троекратное «ура» за здравие Императора!
Начал-то он за здравие, но хилое «ура» прозвучало так, будто дни Императора были сочтены.
– Долго сочиняли? – спросил Император саркастически.
Лорд-Канцлер, не моргнув глазом, приказал ему:
– А сейчас говорит Император!
И он заговорил:
– Как вам известно, я возложил на себя бремя высшей власти вопреки своему желанию. Но вы хотели видеть меня во главе государства, потому что претерпели много утеснений от бывшего Правителя. Он обложил вас непомерными налогами. Я бы сказал, что мой бедный брат обезумел.
Неизвестно, насколько затянулась бы эта тирада, но внезапно поднявшийся ураган потряс дворец до основания, а затем воздух наполнился клубами пыли, которые как будто оформились в какие-то слова.
Но буря утихла так же неожиданно, как началась. Окна захлопнулись, пыль улетучилась. И скоро всё было почти как минуту назад, за исключением Императора и Императрицы: с их лиц испарилась глупость, и они приняли вполне нормальное выражение.
Преобразившийся император продолжал:
– Мы оба – я и моя жена – вели себя, как отъявленные шулеры. Это еще мягко сказано. Да, мы не заслуживаем лучшего названия, разве что худшего. Мы вели себя как мошенники. Когда мой брат сложил с себя власть, вы лишились лучшего правителя (можно сказать Императора с большой буквы), которого когда-либо имели. И вот я, как последний лицемер, обманом заставил его передать власть мне, ничтожному, не достойному чистить его сапоги!
Слушая это, лорд-канцлер в отчаянии ломал руки:
– Это он впал в безумие!
И тут же замолчал. И в мертвой тишине раздался стук в дверь.
– Что это? – воскликнули присутствующие.
Они в панике принялись бегать по залу. Обезумевший лорд-канцлер, забыв весь церемониал, выскочил, а через минуту вернулся, задыхаясь.
Глава 24
Нищий возвращается
– Ваше императорское величество! – начал канцлер. – Это опять старый Нищий. Прикажете спустить собак?
– Введите его! – приказал император.
– Ваше величество! – канцлер подумал, что ослышался. – Вы изволите приказывать…
– Введите его! – прогремел император.
Канцлер отшатнулся и опрометью кинулся к выходу.
Вскоре толпа придворных раздалась, и бедный старый Нищий вошел в банкетный зал.
Это был задрипанный субъект в лохмотьях и со всклокоченной бородой. Но он выступал величаво, с прямой спиной, а Сильви и Бруно шли рядом, держа его за руки и глядя на него с любовью.
Собравшиеся с любопытством выжидали: что сделает император с этим наглым пришельцем. Но к их изумлению император опустился на колени и пролепетал, не поднимая глаз:
– Простите нас, пожалуйста, мы больше не будем.
– Не будем, – подтвердила императрица, также бухаясь на колени подле супруга.
Нищий улыбнулся и провозгласил:
– Поднимитесь! Я прощаю вас.
И окружающие вдруг обнаружили, что у них был обман зрения. За мерзкие лохмотья они приняли королевский наряд, расшитый золотом и драгоценными камнями. Теперь по этому наряду все его узнали и пали перед Старшим Братом императора ниц.
– Брат и сестра! – начал громовым голосом Правитель. – Чтобы не смущать вас, я уезжаю. Брат, исправляй свою должность, но сначала постарайся исправиться сам. Поскольку я избран королем Фейляндии, то завтра я отбываю туда. Я ничего не возьму с собой, кроме… – его голос затрепетал, и Король возложил ладони на головы детей, уцепившихся за него.
Впрочем, он через мгновение опомнился и подозвал императора. Все вернулись на свои места за столом. На почетные места сели Король и его дети. Лорд-канцлер провозгласил следующий тост:
– Выпьем за виновника торжества! Кстати, почему его нет?
– Боже мой! – воскликнул император. – Ведь мы забыли про принца Жаборонка! А разве ему не было сказано о банкете?
– Как же-с! – воскликнул Канцлер. – Ему должны были сказать-с. Это обязанность Гофмаршала Золотого Дуба.