Профессор не удержался и захохотал, а потом сказал, успокоившись:
– Ну, что вы! Ничего в нем жуткого нет. Он не кусается – ни в каком смысле. Он просто иногда немного забывается, а так – ничего.
И Профессор, взяв Бруно за одну руку, Сильви – за другую, повел их по каким-то незнакомым коридорам, которых было так много в этом таинственном дворце. В конце последнего коридора они остановились.
– Вот здесь он живет, – сказал Профессор, указывая на глухую стену.
– Его замуровали? – ужаснулся Бруно.
Сильви молча обследовала стену и, не обнаружив ничего похожего на дверь, спросила:
– Вы нас разыгрываете? Здесь ничего нет.
– Не у каждой комнаты есть дверь, – загадочно ответил Профессор. – Но почти у всех имеются окна. Только они с другой стороны, а это стена его кабинета.
Мы вышли в сад, и скоро увидели окно Старого Профессора на первом этаже. Оно было гостеприимно распахнуто. Профессор поднял детей, а потом влез в комнату сам.
Старый Профессор сидел за столом над открытой толстенной книгой, но не читал ее, а храпел.
– Странно, – молвил Профессор. – Он заснул на самом интересном месте. Обычно, если книга интересная, он ничего не видит и не слышит, но и не спит.
Профессор попытался отвлечь коллегу от его занятия: приподнял его плечи и потряс довольно интенсивно. Это не дало никакого результата. Наконец Профессор догадался:
– Да, он заснул над книгой! Но не потому что она скучная. Напротив, он так увлекся, что захотел увидеть во сне всё, что там написано. Однако нужно вывести его из этого состояния.
И ливень ударов пролился на спину Старого Профессора. Это был настоящий душ Шарко. Но ученый муж не просыпался.
– Разве я не говорил, что он склонен забываться! – воскликнул Профессор. – Однако что же нам делать? Вы же видите: он ушел в книгу с головой.
– А если мы захлопнем ее? – предложил Бруно.
– Гениально! – воскликнул Профессор и тут же реализовал его совет, прищемив нос Старого коллеги листами фолианта.
Старый Профессор проснулся, но едва ли – возвратился к реальности. Он поставил книгу в шкаф, а потом радостно сообщил:
– Что-то фантастически интересное. Не поверите: я читал эту книгу восемнадцать часов и три четверти часа и теперь буду отдыхать в течение четырнадцати минут тридцати секунд. Вы подготовились к занятиям?
– Почти, – ответил Профессор. – Разве что вы мне подскажете одну-две детали, а несколько мелких затруднений будут не в счет.
– И банкет намечается?
– О, банкет в первую очередь. Люди никогда не бывают сыты чистой наукой. А еще намечается Маскетбол – в общем, развлечений будет в изобилии!
– И где они собираются играть в этот баскетбол? – спросил Старый Профессор.
– Да все там же, во дворце, перед началом банкета. Это ведь так сближает людей, вы сами знаете.
– Да, пожалуй, – согласился Старый Профессор. – Это очень оригинальный способ сближения. Но во всем главное – порядок и закономерность. Сначала забава – этот самый баскетбол, затем застолье – банкет, а потом и занятия – то есть лекции, в которых есть элементы и забавы, ибо они очень забавны, и застолья, ибо все их участники сидят за столами.
Говоря всё это, Старый Профессор перебирал книги в шкафу: смотрел на корешки и отставлял. При этом он делал пометки в своем блокноте.
– Кстати, – поинтересовался Профессор, – если вы намереваетесь осчастливить общество арией трех поросят, лучше это сделать по окончании празднества – тогда у присутствующих достанет сил ее выслушать.
– А я намеревался это петь? – изумился Старый Профессор.
– Если у вас получится, – дипломатично ответил Профессор.
– Сейчас попробую, с вашего позволения, – сказал Старый Профессор. Он сел за фортепиано, ударил по клавишам и запел: – Ла-ла-ла-ла… Нет, октавой ниже… Ну, как, дети, похоже это на арию трех поросят?
– По-моему, не очень, – сказал Бруно. – Больше на арию одного лебедя.
– По одному только мотиву трудно составить впечатление, – согласился Старый Профессор. – Давайте добавим слова:
Воет Свинтус у колодца,
Неуклюж и толстокож,
От рыданий так трясется,
Что бросает камни в дрожь.
Тут Верблюд спросил у Свина:
«Что вы плачете, свинья?»
Свин ответил: «Есть причина:
Не умею прыгать я!».
– Вам нравится, как он поет? – спросил Профессор, понизив голос.
– Так-то ничего, – не очень решительно ответила Сильви. – Только свиней изображает не совсем убедительно.