Миледи и представить не могла, насколько попала в точку со своей аллегорией… Канцлер не без некоторого напряжения поклонился:
– По-моему, Правитель хочет сказать… – начал он, явно стремясь переменить тему.
Но Миледи уже понесло.
– Изумительный ребенок! Ему требуется достойный наставник, наподобие вас, Ваша Светлость, чтобы не отходить от него ни на шаг.
Канцлер, если можно так выразиться, промолчал: он всего лишь взвыл что было мочи, потому что прикусил язык – в буквальном смысле. Он предпочел не противоречить столь непредсказуемой даме: опасался, что она превратно истолкует все, что бы он ни сказал. И, похоже, напрасно: Миледи сейчас не интересовало, что бы он мог сказать.
– Все решено, – объявил Правитель без преамбул. – Должность Отправителя упразднена, Заправителем назначен мой брат. А поскольку я собираюсь уехать за границу, он приступит к своим обязанностям немедленно.
– И после всего происшедшего он действительно сможет быть Заправителем? – спросила Миледи.
– Хочу надеяться, что да, – ответил Правитель с улыбкой.
Миледи взглянула на него более милостиво и зааплодировала (впечатление было такое, будто она выбивала одну о другую две подушки):
– Если мой муж – Заправитель, это лучше ста Отправителей одновременно.
– Тише! Тише! – воскликнул Заправитель.
– Вам кажется странным, что ваша супруга может откровенно выражать свои чувства? – строго спросила Миледи.
– Ах, оставьте! – отмахнулся ее муж. – Ничего странного для меня в этом нет. Ваша откровенность меня уже давно не удивляет, прелесть моя.
Миледи одобрительно улыбнулась и продолжала:
– Значит, я буду называться Заправилой?
– Если вам угодно, можете называться и так, – ответил Правитель. – Но официально к вам будут обращаться: Ваше Высокопревосходительство. И я верю, что оба Высокопревосходительства – Его и Ее – сохранят согласие, которого мне удалось добиться (трудно сказать, что он имел в виду: политические или семейные отношения).
Правитель развернул большой пергамент и громко прочитал:
– Следовательно, мы должны быть вежливы с бедняками. – Это Лорд-Канцлер предлагает внести в меморандум.
– Да, я предлагаю, – подтвердил почтенный Царедворец с большой буквы. Он нервно сворачивал и разворачивал свитки на столе, заодно освобождая место для документа, который Правитель только что вручил ему.
– Это плохие копии, – сказал он, очевидно волнуясь. – Кое-где пропущены знаки препинания. Нужно всё выправить, и тогда обнародовать наш меморандум.
– А нельзя ли его сначала обнародовать, а затем исправить? – поинтересовалась Миледи.
– Нет! Нет! – в один голос возопили Заправитель и Лорд-Канцлер.
– Да, – согласился Правитель. – Не следует. Нет необходимости. Мы с вашим супругом все оговорили. Ему предоставляется вся полнота заправительской власти, и он будет распределять годовой доход до моего возвращения или до совершеннолетия Бруно. Он должен будет вручить непосредственно мне или Бруно казну, включая проценты, – всё, что останется неистраченным на государственные нужды.
Заправитель в это время был занят перекладыванием бумаг с места на место. Заодно он показывал Канцлеру, где следует поставить подпись. Кроме Канцлера, документы подписали Заправительница и я – как свидетели.
– Кратковременная смена правительства пойдет на пользу стране, – сказал Правитель. – Всё готово для моего путешествия. Дети внизу ждут, когда я выйду.
Он смачно поцеловал Миледи, потряс руку брату и Канцлеру, потом вышел.
Все трое молча ожидали, пока звук колес не известил их, что у них мало шансов быть услышанными Правителем. Тогда они, к моему удивлению, разразились хохотом.
– Какая игра! О, какая игра! – воскликнул Канцлер.
И они с Заправителем, взявшись за руки, принялись скакать по комнате в каком-то диком контрдансе. Миледи присоединилась к ним лишь наполовину. Благообразие не позволяло ей скакать, зато не запрещало ржать во весь голос. Ее разумения доставало понять, что произошло нечто «заумное», но осознать что именно – было свыше ее сил.
– Вы обещали мне всё объяснить, когда он уедет, – сказала Миледи, едва они успокоились.
– Сейчас узнаете, Кэт, – нежно ответил муж.
Он снял пресс-папье и указал на два манускрипта, лежавшие рядом: