Базилио.
Я дам престол, отчизну, славу...
Сильвио.
Ты заточишь его в тюрьму.Как будто здесь, в роскошной клетке.В унылых, мраморных дворцах.Забудет птица о полете.О колыхающейся ветке.О беспредельных небесах...
Базилио.
Но я люблю его...
Клотальдо.
О, Боже,Он света солнца мне дороже.Ему всю жизнь я посвятил.Его, как женщина, с любовьюЯ на груди моей носил;Порой, склоняясь к изголовью.Мои седины забывал,Его баюкал, пеленал,Я непривычными руками.И часто дряхлыми устамиЯ песни детства напевал...
Базилио.
Когда гляжу, угрюмый, бледный.На игры юношей порой —Я втайне думаю с тоской:А где-то Сильвио мой бедный.А где-то сын мой дорогой?Ко мне скорей, мой мальчик милый.Еще хоть раз обнять его...Старик, терпеть нет больше силы —Отдай мне сына моего!..
Клотальдо.
Но как бороться с волей БогаИ с властью грозною светил?..
Базилио.
Я все обдумал, все решил.Слова мои исполни строго:В напитке опиума дашьТы Сильвио; и побежденныйСтруёй могучей влаги сонной.Уснет беспечно отрок наш.И, сном объятого глубоким.Его в чертог перенесем —Узнаем все: каким царемОн будет – кротким иль жестоким;Если разумом людскимМы воли звезд не победим.И будет Сильвио тираном —Мы вновь спасительным обманомЕго в пустыню возвратим.
Клотальдо.
Но может быть, мольбой смягченный..?
Базилио.
Молчи, ты воли непреклоннойНе победишь...
Клотальдо.
О, пожалей...
Базилио.
Напрасно все: идем скорей.Я дам тебе напиток сонный.
Король и Клотальдо уходят.
Входит толпа придворных. Дама и Шут.
Дама.
О дайте мне флакон, скорей флакон духов:Я зверя видела: как лунь седой, косматый.Со взором бешеным, под шкурою мохнатойОн шел за королем; и от его шаговВся мраморная лестница дрожала.
Молодая дама.
Едва я в обморок от страха не упала...
Кавалер.
О, да, сеньора, видел я:Позвали вы к себе хорошенького пажа.Чтоб распустить шнурки атласного корсажа.
Царедворец.
А между тем, вы знаете ль, друзья,Что этот варвар, зверь двуногий —Любимый канцлер короля!..
Старая дама.
Не может быть! Клотальдо?
Царедворец.
Да.
Старая дама.
О, боги!Куда стремишься ты, развратный век!Увы! Мне этот бедный человекВоспоминаниями дорог:Я помню времена – тому уже лет сорок —Когда Клотальдо был блестящий кавалер.Исполненный приятнейших талантов,Ума, изящества и грации пример:Он первый в моду ввел из крупных бриллиантовНосить большие пряжки на чулках.И к шпагам золотым серебряные ленты.Бывало, как зефир он мчится на балах;Какие нежные шептал он комплименты —И вдруг – создатель мой – теперь на склоне лет.Он зажил диким зверем со зверями.На общество волков он променял наш свет!Какие времена! О, что-то будет с нами!
Кавалер.
Я в щелку двери подсмотрел.Когда в приемной он сидел;И что ж увидел я, о, небо!Огромный, черствый ломоть хлебаОн луком заедал.
Другой кавалер.
Не луком, чесноком!
Молодая дама.
Фи!
Старая дама.
Тошно мне!
Камер-юнкер.
Всю комнату потомЯ должен был кропить духами.
Царедворец.
Осмелюсь ли, сеньоры, перед вамиЕго преступное ученье изложить:В деревню он зовет работать с мужиками.На лоне любящей природы жить.Чтоб для какого-то невидимого братства.Мы бросили чины, и службу, и богатство.Чтоб наравне с последним батракомМы, графы и князья, навоз в полях возили,Чтоб фрейлины двора ходили за скотом.И чтоб – простите мне – коров они доили!
Старая дама.
Какая дерзость!
Молодая дама.
Вы сердитесь напрасно;Охотно бы ушла я с ним в долины, в степь.Мечтать, грустить, внимать свирели сладкогласной.Глядеть на твой закат, о лучезарный Феб...Плела бы я ему венки, пастушкою гуляла,Соломенная шляпка мне пристала,И право, я люблю горячий черный хлеб.