— Смотрите, буквы! А вот и слова! — прошептал Бруно, в испуге прижавшись к Сильвии. — Жаль, что я не могу разобрать их! Прочти их, Сильвия!
— Попробую, — отвечала девочка. — Подожди минутку; может быть, мне удастся разобрать вон то слово…
«Я тотчас же умру!» — вдруг зазвучал в наших ушах знакомый хриплый голос.
Глава девятая
ШУТ И МЕДВЕДЬ
Да, мы опять оказались в саду; чтобы хоть как-то избавиться от этого назойливого голоса, мы поскорее вошли в дом и очутились в библиотеке… Уггуг хныкал, возле него с донельзя удивленным видом стоял Профессор, а Госпожа, нежно обняв сына, повторяла снова и снова: «…и они еще заставляют его учить эти ужасные уроки! Ах, мой бедный мальчик!»
— Из-за чего сыр-бор? — сердитым голосом спросил Вице-Правитель, входя в зал. — Кто поставил здесь эту вешалку для шляп? — С этими словами он повесил свою шляпу на голову Бруно, стоявшего посреди зала. Мальчик был настолько удивлен резкой сменой декораций, что даже не попытался сбросить шляпу, хотя она доходила ему до плеч, делая его похожим на маленькую свечку, накрытую огромным колпачком.
Профессор вежливо объяснил, что Его Высочество изволили сказать, что они не выучили урок.
— А ну-ка, живо выучи урок, слышишь, щенок?! — загремел Вице-Правитель. — Вот тебе! — Послышался звук громкой оплеухи, и несчастный Профессор бросился в другой конец зала.
— Спасите! Отбейте! — пролепетал старый книжник, плюхаясь на колени перед Госпожой.
— Отбрить? С радостью! — отвечала та. Она усадила Профессора в кресло и повязала ему на шею салфетку. — Где бритва?
Тем временем Вице-Правитель, крепко держа Уггуга за шиворот, колошматил его зонтиком.
— Кто это забыл на полу гвоздь? — кричал он. — А ну-ка, забьем его! Забьем, я сказал! — Удары градом сыпались на орущего Уггуга, пока тот с воем не шлепнулся на пол.
Тогда его папаша вернулся к сцене «бритья» и, увидев Профессора, покатился со смеху:
— Прости, дорогая, ничего не могу с собой поделать! — произнес он, немного отдышавшись. — Боже, что за совершеннейший осел! Ну, поцелуй же меня, Табби!
И он обнял было насмерть перепуганного Профессора, который с диким воплем вскочил на ноги. Влепил Вице-Правитель ему поцелуй или нет, я не видел, потому что Бруно, избавившись наконец от шляпы-колпачка, стремглав выбежал из зала; следом за ним бросилась Сильвия. Я так боялся остаться с глазу на глаз с этими сумасшедшими созданиями, что поспешил за детьми.
— Бежим скорее к папе! — воскликнула Сильвия, когда они выбежали в сад. — У нас ведь дела — хуже некуда! Я попрошу Садовника выпустить нас.
— Но нам просто не дойти туда! — прошептал Бруно. — Как бы я хотел, чтобы у нас, как у Дядюшки, была карета, запряженная четверкой!
В этот момент опять раздался знакомый громкий голос:
— Нет, на этот раз я вас не выпущу! — проговорил Садовник, прежде чем дети успели открыть рот. — Вице-Правитель приказал мне больше никуда не выпускать вас. Так что убирайтесь, пока целы! — И, повернувшись к ним спиной, он пустился в пляс по дорожке, посыпанной гравием, громко повторяя:
На этот раз песенка звучала более мелодично, чем его обычные вопли…
…Песня звучала все громче и свободней; припев подхватило множество голосов. Я услышал глухой удар: это лодка уткнулась в берег, и пока рыбаки вытаскивали ее на сушу, днище заскрежетало по гальке. Поднявшись на ноги, я обменялся с рыбаками рукопожатием, а затем с любопытством взглянул на их улов, являвший собой великолепный набор «сокровищ морских глубин».
Вернувшись наконец домой, я едва держался на ногах и буквально на ходу засыпал — и поэтому очень обрадовался, плюхнувшись в кресло, а Артур тем временем направился к буфету, чтобы принести мне кусок кекса и бокал вина, без которого, пояснил он, он как врач не может позволить мне лечь в постель.
Ах, как протяжно скрипела дверца буфета! Нет, открывал ее явно не Артур; дверцу то и дело открывали и закрывали, и при этом слышалась какая-то неумолчная речь, напоминающая монолог королевы из старинной трагедии.
Нет, это явно был женский голос. Да и фигура, полускрытая за дверцей буфета, тоже была женской, высокой, в воздушных одеждах. Может быть, это хозяйка дома? Между тем дверь распахнулась, и на пороге показался странный человек.