Он узнал всю историю от местного подера. Дом Бхаубааба был одним из последних домов, которые тот обходил, желая продать выпечку. В его огромной плетеной корзине, накрытой голубой пластиковой крышкой, почти не осталось пау и пои: их быстро раскупали. Молодой Орайя был только рад сделать перерыв и пожевать гутку, когда Бхаубааб спросил его о случившемся с Лакшми. Орайя прислонил велосипед к стене и, взяв в рот свежую щепотку гутки, приступил к рассказу.
– Лакшми начал уверенно пробираться через заросли между домами, вместо того чтобы, как обычно, обойти по мощеной дороге. Он нес всякую чушь о том, что змеи – сожительницы человека на земле, что они нападают только для самообороны и не хотят причинять вред людям, и тому подобное. В тот день, увидев кобру, он не созвал людей и не забил ее до смерти, а побежал домой за трубкой и мешком и в возбуждении пытался поймать ее. Он бормотал что-то о том, что эта кобра уже приходила сюда. Было поздно, темнело, и все пошло наперекосяк. Кобра напала и укусила его за большой палец левой руки. На его крики сбежались соседи. Ему наложили жгут, и…
– Это единственное, чего нельзя было делать! – сквозь зубы прошипел Бхаубааб.
– Его тут же доставили в центр первичной медицинской помощи, где ему ввели противоядие, которое спасло ему жизнь. Но большой палец успел почернеть, кожа начала отслаиваться. Его отвезли в частную больницу в Маргао, где сообщили, что не остается ничего другого, кроме как ампутировать палец.
– Как выглядела змея?
Хотя подер и не был очевидцем, но знал все детали случившегося: последние несколько дней все только об этом и говорили.
– Она была коричневого цвета с черными кольцами по всему телу и длиной около пяти футов. И мордой смахивала на собаку. – У подера, как и у других жителей деревни, была своя версия того, что произошло. – Кобра не раскрыла капюшон перед нападением, поэтому Лакшми не был готов к нему…
– Глупости! Это же не кобра. Это чертова гадюка Рассела! Яд – гемотоксин. Этот дурачок не смог бы отличить крысиную змею от крысиной задницы. И зачем я вообще рассказал ему о спасении змей? Ну и болван! – прокричал Бхаубааб.
Подер спокойно воспринял эту вспышку гнева. Он выплюнул красную струйку и поинтересовался у Бхаубааба, не научился ли он этой черной магии у африканских племен.
Бхаубааб с тоской дожидался, когда Лакшми поправится и навестит его. Он то и дело выглядывал из окна, из которого виднелся его дом, в надежде уловить хоть какие-то признаки жизни. Но дом Лакшми словно погрузился в спячку.
Пошли слухи, что африканский бааб занимается черной магией, зажигает свечи из змеиного жира и танцует в новолуние с разрисованным лицом. В то время как сама гоанская жизнь изобиловала языческими преданиями и практиками, которые органично вписались в лузитанский католицизм, и у жителей и прихожан каждой деревни, церкви, часовни имелась куча своих сверхъестественных и паранормальных историй, Африка все еще казалась им далекой и покрытой мглой. То, что приходило с этого континента, представлялось очень далеким от обрядов местных жителей и вселяло в них страх.
Невестка Лакшми стала выбрасывать использованные детские подгузники в низину, находящуюся за оградой дома Бхаубааба, а не в ручей по другую сторону от своего дома. Голодные свиньи разрывали подгузники и растаскивали их по гудронной дороге, оставляя повсюду покрытые фекалиями комки хлопка. Азиатские буйволы, которые по этой дороге возвращались в деревню с пастбищ, прибивали эти комки своими лепешками, и получившаяся масса еще больше вдавливалась в гудрон грузовиками с песком, которые каждый день проезжали здесь. По мере того как дорога перед его домом становилась дурно пахнущей и ухабистой, Бхаубааб приобретал все более угрюмый вид. Хотя одиночество было для него не в новинку, он предпочитал, чтобы оно было его личным выбором, а не наказанием. И его глубоко ранила мысль о том, что люди в месте, которое он надеялся сделать своим домом, злятся на него за то, что он рисковал жизнью Лакшми и из-за него тот лишился большого пальца.
Единственным утешением для него был его любимый баобаб, который он подолгу рассматривал. Именно в один из таких вечеров, когда Бхаубааб стоял под баобабом, безучастно глядя в пустоту, раздался звонок с неизвестного номера.
– Алло?
– Э-э-э… Тио Кадже? – произнес молодой женский голос на другом конце линии.
После небольшого путешествия по Центральной Карнатаке, где она собирала информацию о древних баобабах в Савануре, и краткого визита в Хампи, где она съела шницель и посмотрела, как течет Тунгабхадра, Сильвия села на поезд «Амаравати Экспресс» до Гоа, чтобы присоединиться к своим старым школьным приятельницам на встрече выпускников. С этими тремя девушками она не виделась с получения аттестатов, и последние десять лет они почти не общались. Не то чтобы они были особенно близки в школе, но и не враждовали, и Сильвии было любопытно узнать, как у них дела. Одна из них изучала гостиничный менеджмент в престижном университете, другая отучилась на физиотерапевта, но главным событием ее жизни стало то, что к концу года она собиралась переехать в Дубай со своим будущим мужем, выпускником Индийского института менеджмента. Третья недавно получила степень магистра бизнес-администрирования и была пристроена на работу в международную корпорацию в Гургаоне, причем в самую лучшую. Сильвия уже не помнила, кто из подружек кем был.