В качестве отчаянной попытки угодить родителям он женился на добродушной католичке. Они прожили вместе год: она ушла из-за его неспособности закрепить брак, то есть заняться с ней сексом, но обещала остаться друзьями. Вскоре они перестали общаться, чему ни один из них не удивился.
Его родители умерли в один год от сердечных приступов. Последним, что он слышал об Антоне, было то, что тот переехал в Индию, где получил должность креативного директора в крупном рекламном агентстве, потом женился и окончательно осел. И вот теперь, спустя почти тридцать лет, ему звонит девушка и утверждает, что является дочерью его единственного брата. Он налил себе еще бурбон и стал ждать.
Шов после ампутации зажил, и Лакшми уже восстановил силы. Сейчас его терзала лишь жалость к самому себе. Неожиданное появление на пороге его дома девушки в черной майке, темно-зеленых чиносах и с большим рюкзаком за спиной предоставило ему необходимую возможность отвлечься от этого чувства.
– Э-э-э… Я ищу мистера Каджетана Перейра, – произнесла девушка.
– Он живет вон там, – ответил Лакшми, указав на дом Бхаубааба.
– Извините. Водитель высадил меня здесь. Как я могу туда пройти? Нигде не видно тропинки: все так заросло.
– Она с другой стороны. Вообще, давайте-ка я провожу вас к нему.
– Ну что вы. Я не хотела вас беспокоить.
– Вы и не беспокоите. Мистер Перейра, или Бхаубааб, как его прозвали здесь, – мой близкий друг. Я давно собирался его навестить.
Бхаубаабу достаточно было взглянуть на Сильвию, чтобы убедиться в том, что она действительно дочь его давно пропавшего брата. Неловкость от первой встречи с ней полностью скрыла неловкость от встречи с Лакшми после случившегося, и он почувствовал облегчение. Лакшми смотрел на Бхаубааба со смесью раскаяния и грусти. Теплая улыбка Бхаубааба тут же успокоила его. Взгляд Бхаубааба переместился на Сильвию, которая стояла в растерянности.
– Значит, ты дочь Антона. – Эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вопрос.
– Да. А вы – мой дядя.
– Входи. Можешь оставить рюкзак в той комнате. Откуда ты приехала? Из Анджуны?
– Да. Я была там с подругами, а вообще живу в Бангалоре.
– Твой отец знает о нашей встрече? – на всякий случай уточнил он.
– Нет. – Лицо Сильвии приняло странное выражение. – Я не видела его больше двадцати лет. И понятия не имею, где он.
– Как? И ты тоже? Это, кажется, стало семейной традицией. Но что случилось?
– Длинная история.
– Разве истории не всегда такие?
Лакшми молча наблюдал за беседой. Будучи единственным другом и доверенным лицом Бхаубааба со времени его приезда, Лакшми почувствовал, что что-то изменилось в их отношениях с появлением родственницы. Они сплотились в семью, а он оказался чужаком.
– Давайте присядем. Хотите чего-нибудь выпить? – спросил Бхаубааб.
Сильвия для начала хотела умыться. Бхаубааб отвел ее в ванную и, вернувшись, увидел, что Лакшми направляется к выходу.
– Уже уходишь? А как насчет выпить?
– Я вернусь попозже, – ответил он.
– Приходи на ужин.
Лакшми кивнул в знак согласия и ушел. В тот вечер он не вернулся.
Бхаубааб приготовил курицу шакути, купил свежие лепешки пой у подера. За ужином Сильвия подробнее рассказала об Антоне.
– Моя мама, новоиспеченная выпускница литературного факультета, стажировалась в рекламном агентстве в Бомбее, где Антон был креативным директором, – начала Сильвия.
– Погоди, дальше я сам знаю, – перебил Бхаубааб. – Они встретились, влюбились, поженились, родили тебя, разлюбили друг друга, и на этом все кончилось. Не так ли?
Сильвия снисходительно улыбнулась.
– Что? Неужели я неправ?
– Нет. Но кто говорит «влюбились»? Это так старомодно.
– А как теперь говорят? Приударили друг за другом? Стали встречаться?
– Неважно, как теперь говорят. Вернемся к истории. Моя мама была молодой и податливой. Антон был старше, образован, опытен и, конечно, очаровал ее. Он был привлекательным, если не сказать более, и пользовался огромным успехом у женщин. И мама очень удивилась, что он обратил на нее внимание. Они начали встречаться. Ее индийская семья придерживалась консервативных взглядов и была против этих отношений. Ей казалось, что тайный брак с ним сделает ее сильной и независимой. Он хорошо зарабатывал, и они могли позволить себе комфортную жизнь. После года замужества на свет появилась я, и меня назвали в честь Сильвии Плат – единственной поэтессы, стихи которой, как оказалось, были понятны моей матери. После этого все посыпалось. Мама догадалась, что отец ей изменяет. Вместо ответов на вопросы о своих интрижках он распускал руки. Сильно поколачивал маму. Я была совсем маленькой и знаю об этом только по ее рассказам.