Однажды Бхагирати тихонько постучала в дверь его кабинета: «Время пришло». Не было ни одышки, ни паники, ни тревоги, ни трудно переносимых схваток, которые заставили бы ее сияющее лицо искривиться. Он отвез ее в больницу и остался ждать у родильного зала. Она отказалась от эпидуральной анестезии и была решительно настроена на естественные роды. Через полчаса его пригласили войти. Врачи и медсестры не могли перестать поражаться, с какой легкостью все произошло. Она лежала на кровати с широкой улыбкой на лице. И лишь несколько прядей волос, прилипших к телу, свидетельствовали о том, что она прошла через родовые схватки. Рядом с ней в люльке лежал младенец, завернутый в мягкое белое одеяльце. При взгляде на него что-то зашевелилось внутри у Сантоша. Он отвернулся, вытирая слезу.
Она была одета в струящийся белый шелк. Ткань была расшита белоснежными нитями, что придавало ей более богатый вид, не нарушало первозданную белизну. Блузка без бретелек – обтягивающий топ – прикрывала ее стройную грудь, которая и без бюстгальтера была невероятно упругой. Нижняя часть одеяния – дхоти [20] – начиналась чуть ниже пупка, оставляя его неприкрытым, как и тонкую талию и плоский живот. Свободное дхоти подчеркивало ее подтянутые бедра и икры. Белое одхани [21], не прикрепленное ни к какой другой одежде и почти не скрывавшее тела, свисало с плеч, развеваясь на ветру. Ее руки, обнаженные, если не считать браслетов из цветов жасмина на запястьях, были длинными и тонкими. Ее блестящие черные волосы роскошным каскадом ниспадали до бедер. Бхагирати была выше, стройнее, бледнее, с более мягкой кожей и тонкими чертами лица, чем когда-либо. Как будто и не было родов. Она выглядела один в один как персонажи комиксов «Амар Читра Катха»[22].
С огромного валуна она наблюдала за спокойным течением реки. Он последовал за ней, услышав короткий вскрик ребенка и негромкий звук всплеска. Он стоял, наполовину укрывшись в зарослях папоротника, и смотрел на нее; на его лице читалась покорность, грозившая вот-вот перейти в отчаяние. Она повернулась и улыбнулась ему:
Он сел и беззвучно заплакал.
Он не поднял на нее взгляда.
Костоправ
Он перечислял преимущества медицины деси[23] в противовес аллопатической – капиталистической афере, фармацевтическому заговору, изолированной и нехолистической идеологии лечения и так далее и тому подобное, пока она пыталась сосредоточиться на дороге. Он поскользнулся на битых яйцах и попытался предотвратить падение левой рукой. Рука вывернулась под его весом, и раздался треск. Предплечье припухло, и казалось, что у него под кожей образовалось крупное яйцо с двумя желтками. Она остановилась у вывески, чтобы уточнить дорогу, но, выглянув из окна, поняла, что это не понадобится. Дом костоправа был самым большим из пакка домов в деревне. У входа был припаркован внедорожник грязно-белого цвета, как ей и говорили.
Он был костоправом. Его отец и дед тоже были костоправами. Как и его отца, его называли Ганди-тата – дедушка Ганди, и те немногие люди в деревне, которые знали его настоящее имя, забыли его, как только он начал заниматься костями. Толстый брезентовый коврик, доставшийся ему от деда, обозначал место в однокомнатной хижине, где он вправлял кости. Когда-то коврик был белым, но ему он уже достался цвета слабого кофе со множеством более темных пятен. И хотя он каждую неделю тер его едким мылом, коврик всегда выглядел грязным.
21
Часть традиционного костюма женщин Индии – кусок ткани, которым они покрывают голову и плечи, обычно украшенный по краям.
23
В переводе с индийских языков значит «деревенский». Здесь используется в значении «традиционная медицина».