Хотя по праву памяти поколений Бхаубааб признавал домом лишь небольшую часть огромного массива суши, вдающегося в воду, – клочок земли с видом на море, – он понимал, что остальная территория страны также стала домом под воздействием историческо-политических сил. Хотя он был иностранным гражданином, его «индийская принадлежность» значилась в документах, и он решил избавиться от статуса праваси бхаратия и стать странствующим индийцем, постепенно знакомясь с культурой родной страны.
Такой непредсказуемый образ жизни мог вызвать неодобрение, но у него не было семьи, которая бы его осуждала. Сначала он продал бо́льшую часть своего имущества крупных размеров и свел количество вещей к паре чемоданов – его немногочисленные друзья назвали это причудами. Считали, что это временно. Но втайне они задавались вопросом, пройдет ли это, ведь он уже давно не молод.
Отправляясь в путь, он никогда не строил планы. В первый день он проехал сто километров до деревни, где знакомая пара руководила школой для детей, живших в небольших поселениях в лесу. Он познакомился с ними в Великобритании много лет назад, когда они занимались сбором средств, а его компания помогала им с финансированием, и они показались ему очень милыми. В последние годы благотворительным организациям, подобным этой, было тяжело найти финансирование и супругам с трудом удавалось отыскать учителей-волонтеров, готовых работать без оплаты. Они были очень рады его помощи: «Это умные дети. Они так быстро учатся всему – математике, географии. Но им никак не дается английский».
Каждый день дети всех возрастов в разных лохмотьях босиком отправлялись в школу из своих поселений в лесу. Бхаубааб не знал, как учить. Но знал, как быть рядом с людьми, которые ценили искренность и радость. Дети были переполнены любопытством и жаждой знаний, и, когда они привыкли к незнакомцу, они начали улыбаться ему. Он принялся читать им книги из библиотеки, которую они собрали из отданных книг. Поначалу детям приходилось подавлять в себе смех из-за его британского акцента. Когда они поняли, что он улыбается в ответ и не собирается их наказывать, то стали открыто хихикать. Но через некоторое время он понял, что их внимание ослабевает, поскольку описание скон [35] с маслом и медом к чаю и походов в лес сначала вызвало у них недоумение, а потом наскучило. Но не зная, что делать, он продолжал читать.
Однажды в конце урока началась драка. Один ребенок чем-то ткнул другого, и тот в отместку укусил его. Теперь они оба катались по полу, вцепившись друг другу в волосы. Бхаубааб разнял их. Оказалось, что первый ребенок уколол другого иглой дикобраза. Он показал ее всему классу и, переходя с конкани на ломаный каннада, попросил их описать животное, которому она когда-то принадлежала. Когда они это сделали, он перевел на английский и очень медленно и четко произнес вслух: «Индийский дикобраз. Это грызун со слоем из иголок». Он попросил их повторить. Дети повторили несколько раз, и вскоре они уже радостно скандировали эти слова. Один смельчак поднялся и начал отбивать ногами ритм. Недолго пришлось ждать, пока к нему присоединились остальные и это превратилось в танец в кругу. «Индийский дикобраз. Это грызун со слоем иголок!» – радостно кричали дети, прыгая и толкаясь вокруг учителя. Он смеялся и хлопал, пока они не устали. Это был его урок на сегодня.
С этого дня истории и песни стали частью образовательного процесса. Их персонажами становились сами дети, которые боролись между собой за место в повествовании. И каждому давалась такая возможность. Бхаубааб выстраивал сюжет по ходу рассказа, и дети иногда вносили в него свои изменения, исходя из того, как, им казалось, они бы поступили в тех ситуациях, в которые он их ставил. Конечно, не обходилось и без животных с волшебными способностями, деревья оживали и умели говорить. Он использовал самые простые слова, а когда произносил что-то, выходящее за рамки их ограниченного запаса английских слов, останавливался, чтобы объяснить смысл, и просил повторить несколько раз.