Из года в год он возвращался в школу, чтобы преподавать. Он не питал иллюзий, что это может что-то изменить. Это были дети леса. С Африкой их связывало множество историй любви и потерь. Они совсем не были похожи на людей с материка. Они были другими, и их держали в стороне. Того небольшого знания английского, которым они овладели, было достаточно, чтобы показать им, что за пределами их мира существует другой мир – большой, блестящий, яркий, с интересными вещами, которые можно увидеть и сделать, – мир, куда они не были вхожи. Даже если им удавалось вырваться туда, им разрешалось только смотреть, но не трогать. Они осознавали, что у них понемногу отнимают их лесной дом, и у них не было возможностей остановить это. Они не могли вернуться к тому, чем занимались их родители, но и не могли заниматься городскими делами и жить в ритме города. Ремесленные навыки и скудное техническое образование, которое им дали в школе, позволяли им зарабатывать ровно столько, чтобы в конце концов превратиться в несчастных и циничных людей. Однако Бхаубааб не слишком беспокоился по этому поводу. Его путешествие отвлекало его от глубоких дум. Его истории давали детям кратковременное ощущение радости, и этого ему было достаточно.
Одним темным дождливым вечером его машина сломалась. Аккумулятор давно барахлил, и он откладывал визит к механику. Фонарик и телефон были разряжены. Ближайшая деревня находилась в часе ходьбы. К счастью, у него было достаточно еды и воды на ночь для себя и собаки. Внезапно моросящий дождь превратился в ливень. Он поднял стекла и приготовился ко сну. Неделю назад в этом районе произошел страшный случай: двое мужчин в растафарианских кепках припарковались и вышли покурить, и толпа забила их до смерти, приняв за похитителей людей. И хотя это беспокоило его, но не меняло намерения. Утомившийся от дороги, он быстро заснул.
Около полуночи его разбудил лай собаки. Издалека он увидел свет, приближающийся к его машине.
Кошка по кличке бессонница
Я компьютерная программа. Я мечусь в перестановках зеленых битов, перемещаюсь на реальные расстояния через эфирные пути. Я издаю негромкие полупроводниковые пищащие звуки. Я маленький мальчик с витилиго: исчезающие пигменты оставляют карты на моей коже, мой цвет – тектонические сдвиги. Континенты служат мне нижним бельем. Мне не хватает памяти, чтобы грустить из-за потери городов, этих райских уголков для пенсионеров. Для меня они не более чем задымленные, болотистые, мелиорированные озера, раздутые пластиком и ложью, их история – привилегированное времяпрепровождение. Кто сказал, что ребенок – отец человека? У меня есть кошка по имени Бессонница. Она трехцветная. Я не могу спать.
Я не могу спать. Я не сплю с того дня, как родился мой сын; с того дня, как умерла моя жена. Она умерла не при родах. Она утонула в ванной. Моего сына едва удалось спасти. Она погрузилась в воду, прижимая его к груди. Медсестры вырвали мальчика из ее рук. Возможно, именно потому, что он не так давно выбрался из околоплодной жидкости, мой сын чувствовал себя в воде как дома, не метался, не набирал ее в легкие и продержался то время, которое потребовалось медсестрам, чтобы спасти его. Я не знаю. Я был там, но ничего из этого не помню. Если верить их словам, я не мог пошевелиться. Если верить их словам, я просто стоял на коленях на полу и безудержно рыдал. Возможно, они не ожидали, что она может покончить с собой. Возможно, они думали, что она всего лишь хотела облегчить родовую боль в теплой ванне и была не в себе, чтобы помнить о необходимости уберечь ребенка от опасности. Они оставили ее, как только вытащили ребенка и перебросили все внимание на него. Она же погрузилась в воду и умерла. Все произошло так быстро, что все, что об этом говорили, было лишь ретроспективными предположениями.
В конце концов, они списали это на послеродовую депрессию и закрыли дело. Врач, который знал ее дольше, сказал, что это могла быть шизофрения. Но мне кажется, что все это лишь способ навесить ярлыки на вещи, которые невозможно понять, – признать ограниченность человеческого знания, определить извне темные, таинственные пространства человеческого разума, в которые невозможно проникнуть. Например, смерть. Например, Бог. Я знаю, что с ней было, только не могу объяснить это, не навесив ярлык и на себя.
Я вернулся домой с новорожденным сыном. Сыном, которого я не хотел, которого я категорически не планировал. Сыном, который стал всей моей жизнью. Моим спасением. Сначала я не знал, что с ним делать, но воспоминания о спасении кошек, собак и маленьких птичек вернулись, и я принялся за дело. Я научился разводить молочные смеси до нужной консистенции, проверять температуру воды в ванной локтем, держать малыша на одной руке, а другой – купать, вытирать его и менять ему подгузники, держать и успокаивать, когда он плачет. Интернет, конечно, очень помог. Подробные видеоинструкции по любому вопросу воспитания детей стали настоящим благословением. Мне ужасно не хватало его матери, но времени на грусть не оставалось. Как ни странно, но после того, через что нам пришлось пройти с момента его зачатия, я чувствовал, что ее отсутствие принесло некое облегчение.