Шпор молчала. Он слышал, как тарахтят в ней механизмы, словно древний когитатор. Как она ведет расчеты.
— Причина не имеет значения, — сказала она. — Я это сделала. Только это важно.
Байл отвел взгляд в сторону.
— Как скажешь. Остается лишь один вопрос: ты выполнишь мою просьбу?
— Недавно мне задавали похожий вопрос, — сказала Шпор. Ветер, треплющий ее одежду, на мгновение обнажил хаотичные конструкции под тканью: не ноги и не змеиные кольца, а какая-то подрагивающая смесь обоих. — Они сказали: сделай это, и мы отплатим тебе вдесятеро. Сделай это, и наш повелитель будет тебе благодарен.
Байл вдруг встревожился и нахмурился:
— И чего же они хотели от тебя, моя дорогая госпожа? — осторожно спросил он.
Шпор рассмеялась. Это был искусственный, отрывистый звук — попытка изобразить смех тем, кто давно забыл, что значит это слово.
— Они хотели, чтобы я схватила тебя, Фабий. Заточила тебя в железо, пока им не понадобятся твои услуги. Ты инструмент, превысивший свои функции, а это недопустимо.
— О тебе можно сказать то же самое.
Такое развитие событий было неожиданностью, притом неприятной. Игра перестала быть старой и привычной. У него было множество врагов. Он задумался, кто из считавших его слишком ценным, чтобы убивать, мог это устроить. Сыновья Лоргара несколько раз пытались поймать его, словно он был одним из их гнусных демонов. Даже его собственный легион надеялся поработить его.
— Нет, — ответила Шпор. — Я исполняю свою функцию. Я добываю руду. Я выплавляю металл. Я строю боевые механизмы. И это всегда было моей задачей.
— Но ты больше не делаешь это ради Красной планеты. Ради великого багряно-охрового купола Фарсиды. — Он огляделся по сторонам. Было ли все это лишь попыткой его отвлечь? Он раздраженно заскрежетал зубами. Он был так близок к прорыву. Ему нужно было оборудование, которое могла предоставить только Шпор. У него не было времени на эти глупости.
— Это не имеет значения. Я исполняю свою функцию. Я не выхожу за ее пределы. — Она отвернулась, и силовые кабели зашелестели, как возбужденные змеи. — Ты нет. Ты выходишь за границы своих параметров. Ты извращаешь свою цель. Тебя следует удалить из механизма, чтобы не было сбоев.
— Я это уже слышал, — ответил Байл, отступая. Его авгуры глушились. Гололитические экраны показывали помехи. Возможно, причина была всего лишь в атмосфере, но он в этом сомневался. Это была ловушка. А он ничего не увидел и вступил прямо в нее. Байл оскалил гнилые зубы. Такое случалось не в первый раз и определенно не в последний. Он начал понимать, что кто-то хочет остановить его. Остановить его работу, не дать ему исполнить свое предназначение. Нынешняя ловушка была просто последней из нескольких попыток.
— Это всегда отличало нас друг от друга, моя госпожа, — сказал он. — Я сам выбрал свою функцию, и она заключается в том, чтобы сделать самого себя ненужным, а ты и те, о ком ты говоришь, лишь пытаетесь сохранить свою устаревшую роль в рассыпающейся машине вселенной. — Он замотал головой. — Удалить меня? Незачем. Я сам себя удалил.
— Тем не менее твоя функция препятствует работе целого, — сказала она, но обвинение прозвучало мягко. Ее разум опять был где-то далеко, бежал по проводам вместе с запертым электричеством. В общем плане он большой роли не играл и был всего лишь строчкой в списке дел, которую надо было зачеркнуть. Он восхитился ее эффективностью. — Ты должен исчезнуть.
— По чьему приказу? — Байл огляделся по сторонам. — Я не вижу знакомых лиц, не считая твоего. Мои враги оставляют все бремя тебе. Интересно, почему?
Шпор взмахнула рукой.
Раздался шорох помех, словно в ответ ей. Авгуры сближения на его броне выплюнули оповещения, и он обернулся, удивленно прищуриваясь. Характерная вспышка предупредила его за полсекунды до удара. Боевые стимуляторы автоматически хлынули в организм, и он уклонился от атаки, которая сбила бы его с ног, а то и сломала бы позвоночник. Он опустил руку к ксиклос-игольнику на бедре, одним движением вытащил его и выстрелил. Даже крохотная царапина от тонких игл могла свести с ума или убить.
Если цель состояла из органики, конечно.
Но, увы, это было не так.
Цвета побежали, как капли конденсата, открывая взгляду гигантскую машину, которая когда-то была роботом-«Кастеляном». Она почти в три раза превышала его по размерам. Угольно-черный панцирь покрывала накидка из корчащейся телесной ткани, замаскировавшей машину. Байл нахмурился, недовольный собой. Шпор переконструировала его подарок, превратив в нечто более полезное.