— А кто?
— Полиция. Вас ведь избили. Муж приложил? — он мазнул взглядом по ее пальцам. У Лии было только тонкое серебряное колечко на мизинце. — Ну, ваш парень, — внес поправку незнакомец. — Отличный парень, любит вас очень, — он усмехнулся с иронией.
— С чего вы взяли? — раздражилась она.
— Что вас любит? Ни с чего. Он вас не любит, раз бьет.
— С чего вы взяли, что это мой парень?!
— Так если бы хулиганы напали, вы бы в полицию пошли, разве нет?
— Какой смысл?! — вспылила она. Этот тип был нахальным и самоуверенным, такой умник-всезнайка. — Я его… их даже не рассмотрела, описать не смогу! Мне там знаете что скажут? «Вас не убили и не изнасиловали, нечего и обсуждать»!
— А зовут-то вас как?
— Меня?
Парень вытянул шею и посмотрел ей за спину. Лия тоже обернулась. Там ни одной живой души не наблюдалось. Она с непонимающим видом перевела глаза на собеседника.
— Тут разве кто-нибудь, кроме вас, есть? — спросил он насмешливо.
— Вы есть! — рассердилась она за то, что попалась на его уловку.
— Ну, как меня зовут, я знаю. Феликс, кстати. А вас все-таки как?
— Лия, господин «счастливый» [2], — язвительно проговорила она.
— Приятно иметь дело с образованным человеком, — усмехнулся он. — Значит, так, уважаемая Лия. Варианта у вас два: либо я вам помогу, либо прогони?те меня, и я уйду. Я уж и так с вами пятнадцать минут потерял без толку.
Лия молчала, а Феликс с любопытством изучал ее лицо.
— А у вас, между прочим, глаза разные. Один голубой, а другой карий. Линзы носите?
— И что с того?
— С диоптриями? Вы близоруки?
— А вам-то что?
— Вы сказали, что нападавшего… — нападавших, по другой вашей версии — вы не разглядели. Потому что одну линзу потеряли? И какой цвет глаз у вас настоящий, голубой или карий?
— Я не разглядела, потому что мне не до того было! Когда на вас нападают, то, представьте, вы заняты спасением собственной шкуры! А не разглядыванием лица насильника!
Лия вдруг часто заморгала и неуловимым движением сняла линзу.
— Уф, как я раньше не сообразила… Глаза разболелись.
— Карие, — удовлетворенно кивнул Феликс, посмотрев на нее. — Так он пытался вас изнасиловать?
— Вы собирались уйти, помнится.
— Я все еще собираюсь. Но, видите ли, я не привык оставлять слабых в беде.
— Я не слабая, не волнуйтесь. Идите себе… куда собирались!
— Лия, послушайте… Вы взвинчены, это понятно. Но вам нужна помощь, я знаю. Если я уйду, вряд ли найдется кто-то другой, кто поможет вам.
— А вы кто, «добрый самаритянин»? Вам больше всех нужно?!
— Отчего вы злитесь на меня, не пойму? Вы оказались в незнакомом месте… бежали со страху, да?
— С чего вы взяли?!
— …Иначе бы вы знали, где тут водятся стоматологи. Да и не крутились бы у магазина, осматриваясь… У вас разбита щека, на вас напали, вы сбежали… Откуда-то, где на вас напали. Около вашего дома? Или прямо в вашей квартире? Тсс, ничего не говорите. Я не спрашиваю, на самом деле. Я просто объясняю, что вижу: вы в беде. И пытаюсь помочь. Погодите, не возражайте! — повысил он голос, заметив движение протеста со стороны Лии. — Можете мне поверить: я добрый, но отнюдь не святой, и бесконечно уговаривать вас не собираюсь. Я устал, я возвращаюсь после долгого трудового дня к себе домой, где намерен отдохнуть. Будете кочевряжиться — я вас оставлю тут, в незнакомом месте. И отправлюсь спать. Потрачу на вас еще ровно две минуты. Тсс, дайте мне закончить! — Он поднял руку, пресекая ее возражения. — Я сказал: две минуты.
Феликс посмотрел на часы, будто в подтверждение своих слов.
— Итак. У вас на данный момент две проблемы: одна — это разбитая щека и, видимо, поврежденный зуб… возможно, к слову, имеется трещина в челюстной кости, нужен рентген! — и все это болит и требует медицинской помощи. Другая проблема — это нападение на вас. Мне, честно говоря, до фени, кто там и как. Я не любопытный. Но вы явно напуганы, и всерьез. При этом вы оказались в незнакомом месте — то есть бежали сломя голову от ублюдка, — однако вы не схватили такси и не отправились к близкому человеку… Потому что у вас его нет.