- Волчица, ты наверняка во гневе страшна, но мне кажется, ты до сих пор не осознала, с кем имеешь дело.
- Во гневе? Ну... да, "наверняка". Только вот я имела ввиду в первую очередь то, что еще пара подобных встрясок, и будешь любоваться моим завтраком.
Сверху раздался хмык.
- Ничего, - ободряюще похлопали меня по... ну, по тому до чего смогли дотянуться, - Насколько я успел тебя узнать, ты своё хрен отдашь, так что мне бояться нечего. Собственница. Как и я.
После похлопываний, руку на за… на месте, по которому хлопали, так и оставили. Это прозрачный намёк на "собственность"?
- Вот действительно... "Димитр". На всю голову "Димитр". - прошипела я, не в силах сбросить бесстыдную конечность.
Кустарники мимо мелькали с завидной частотой: после того, как меня вскинули на плечо, скорость заметно увеличилась, чем безусловно был доволен Макс - нервное сопение, что слышалось от него всю дорогу, стихло, и теперь мужчина неслышной тенью следовал за нами, изредка сворачивая с тропы, и что-то проверяя возле деревьев.
- Снежана, ты моё имя произносишь как-то неправильно. - скривился транспортирующий меня мужчина, услышав мои "восторги".
- Да? Это как же? – обернувшись и едва сдерживая порыв сжать и хорошенько рвануть на себя его шевелюру, уточнилась я.
- Как... ругательство.
- Да ни в жизнь. – клятвенно заверила я, но до боли сжавшая мою пятую точку лапища свидетельствовала, что сарказм уловили. И он явно пришелся не по вкусу.
Ох, уж эти мужчины с тонкой душевной организацией…
- Димиттттрррр…
- Снежжжа…
В общем, мы оба высказались. И оба остались не услышанными.
Еще десять минут в обиженном молчании, и мы остановились. Меня удивительно аккуратно опустили на землю, и, не разжимая рук, серьезно обратились:
- Снежа.
А потом у кого-то закончились слова.
Я чувствовала, как Димитр волнуется. И, может быть мне показалось, но я увидела в его глазах тень страха, что он так старался скрыть.
- Я буду молчать. Не выйду из-за спины Макса и буду молчать. - быстро проговорила, не давая себе возможности ни задуматься, ни передумать.
Потому что с одной стороны не хотелось подчиняться Димитру (особенно когда он требовал чего-то в приказном порядке). С другой же, я поступила так, как подсказывала моя интуиция. А она сейчас не просто подсказывала, она орала благим матом, что если я на предстоящей встрече вякну хоть слово, то Димитр, как бы он ни хотел меня защитить, ничего не сможет сделать. Поэтому опускаем глазки долу, и по сторонам не пялимся. Меньше знаем, крепче спим.
Димитр же тем временем определился, что готов мне сообщить:
- Ты не понимаешь. Наш альфа, он… жесток, он…
- Я буду молчать, даю слово. – перебила я державшего меня в объятиях мужчину.
А в том, что это были именно объятия, сомнений не возникало. Слишком красноречиво одна рука легла на талию, а другая на спину. Слишком тесно он прижимал меня к своей груди. Слишком близко я чувствовала его дыхание.
И это было приятно. Очень.
Но вот «вводный инструктаж» я слушать была не готова. Просто если Димитр сейчас решит мне расставить «всё по полочкам», я более чем уверена, он начнет меня запугивать (исключительно из благих побуждений, чтоб не лезла куда ни попадя), только вот я итак уже чувствую, как внутри всё узлом завязалось, словно перед экзаменом, и дополнительно меня накручивать не надо.
Поэтому я белая, пушистая и не спорю.
- Что бы ни случилось? – не скрывая сомнения переспросил он.
И я кивнула, даже не понимая до конца всего вложенного в эти слова смысла.
Димитр глянул странно, будто только что впервые увидел, и, невесомо проведя костяшками пальцев по моей щеке, отпустил. Отпустил и отступил на шаг.
- Макс, сомневаюсь, что там сейчас будет хорошо и весело, поэтому… под твою ответственность.
Водитель кивнул, и взял меня за руку. Димитр же очень недобро посмотрел на наши сцепленные ладони, и раздраженно заметил:
- Можно было и без этого обойтись. – не дав Максу оправдаться (хотя тот уже рот открыл), он выдохнул, - Как же всё это не вовремя. – и с последней фразой, раздвинув густые кусты, ступил на залитое закатным солнцем пространство.
Похоже, нервозность мужчин оказалась заразной. С каждым шагом пружина внутри скручивалась всё сильнее, а вдоль позвоночника прокатилась волна неприятных мурашек, словно кубиком льда провели. Ноги не хотели идти, каждый шаг давался через силу. Да что такое?! Меня накрывала волнами настоящая паника! Дыхание сбилось, ладони вспотели. Пришлось сжать руки в кулаки (а то пальцы подрагивали) и уставиться под ноги. Но так даже лучше: теперь я вновь шла на своих двоих, поэтому на каждом шагу рисковала напороться на ветку, шишку или камень.