Я притихла, хоть сердце и продолжало колотиться, как бешеное.
Не помню, как дошли до машины. Макс уложил меня на заднее сиденье, сам сел за руль и вдавил педаль газа. Из-за большой кровопотери перед глазами всё плыло, а в голове билась лишь одна мысль: «А как же Димитр? Надо его дождаться. Он же шел следом…»
Трясло нещадно. Макс матерился, каждую секунду оглядываясь, но он не Шива, и не мог одновременно держать меня и вести машину. Тем более по этому подобию дороги. Поэтому через несколько минут такой пытки я потеряла сознание.
Приоткрыла глаза лишь раз, почувствовав остановку. В машину забрался злой, с ног до головы перемазанный кровью, голый Димитр.
Пусть. Главное, что живой.
Встретившись взглядом с желтыми, горящими ненавистью глазами, я вновь уплыла в темноту.
16
СЕРЫЙ
Внутри всё клокотало. Я готов был взорваться. Не мог смотреть на самку. На красные пятна, расцветшие маками на белой шкуре волчицы.
А еще меня просто разрывало на две части. Я ненавидел себя за то, что не кинулся наперерез сразу, что позволил отцу вообще дотронуться до этой самки, что не защитил… И я готов был биться головой о ближайшее дерево за то, что в итоге сделал это. Я не должен был защищать её. Не должен был вставать перед альфой. Я нарушил закон вервольфов, предал свою стаю, и преступил собственную клятву.
Белая должна была умереть.
Но вновь кинув взгляд на тихую израненную волчицу, я понял, что убить не дал бы. Ни за что.
И в этот момент я осознал одну страшную вещь: я и волк впервые разделились. Всегда, с самого раннего детства, я чувствовал себя волком. Просто две формы одной личности, и никак иначе. Сейчас же я понял, что всё волчье во мне восстало, возненавидело моё человеческое существо за то промедление. За то, что не кинулся сразу, не защитил.
Волк ненавидел человека во мне. Я ненавидел сам себя.
И значит теперь у меня действительно проблемы.
Потерю стаи можно пережить. Разлад с самим собой – нет.
Ладно, сейчас главное – выбраться с территорий Вольского. Потому что по законам оборотней из этой ситуации было два выхода: умереть в схватке самому (чего не хотелось), либо убить вожака (и потом быть вынужденным расправиться с белой в угоду всё тем же законам). Если не добил вожака и не занял его место, значит не достоин и оборотни имеют полное право открыть охоту на теперь уже чужого волка.
Невесело усмехнулся и вслух проговорил:
- Придётся снова менять фамилию.
Да. Теперь быть Вольским я не имел права, стае я больше не принадлежу. Значит возвращаемся к варианту «Волков», который используют все одиночки. И что мы имеем? А имеем мы стандартные сутки на то, чтобы убраться с этих земель. И «убираться» нужно куда подальше, потому что, когда отец встанет, он откроет охоту. Н-да… знатный я предоставил ему повод поразвлечься.
- Макс, давай в аэропорт.
Нужно увидеть сестру и поговорить с Войцехом: боюсь, Боженку вся эта история тоже может зацепить.
Я закрыл глаза. Пока доедем до ангаров, пока подготовят вылет, успею накопить сил. Всё же прилично потрепал меня Вислав.
- Димитр. Димитр… - выдернул меня из дрёмы голос Макса, - Самолёт готов.
Открыв глаза, понял, что мы действительно уже на аэродроме, в двух шагах трап шестиместного Premier 1A, а я не могу сделать вдох: я просто захлёбывался запахом её крови. Резко обернувшись назад, увидел пустое испачканное сидение и сердце ухнуло в желудок.
- Где?
- Уже в салоне.
Пульс выровнялся. С трудом поднявшись, я взял протянутые бетой штаны и едва не пропахал носом землю, когда попытался их надеть. Странная слабость. Не настолько сильно отец потрепал меня, чтобы я спустя несколько часов пребывал в настолько плачевном состоянии.
Похоже разлад с самим собой может действительно дорого мне обойтись.
Здравствуй, психосоматика. Прощай, нормальная регенерация.
Я чувствовал, что волчьей сути моей смертельно плохо. Но между мной-человеком, и мной-волком словно пропасть пролегла.
Чёрт!