Альфа-самка смотрела, ждала и сердце её заходилось в бешеном стуке. Оно будто стремилось проломить рёбра, рвалось к своему детёнышу. А потом замерло. Споткнулось.
Волки с шумом втянули воздух сквозь сжатые зубы.
Белая.
На полу, рядом с тремя остывающими телами так и не ставших волками детей, лежали серый и белый щенки.
Дочь альфа-пары была белая. Это не укладывалось в голове.
Но это было так. И самочка определенно была альфой, как и родители: маленькая волчица фонила силой на всю комнату, буквально выплёскивая волны своей боли на окружающих. Игорь от этого сжался в серый комок, но, почувствовав чья это боль, поняв, что это та самая девчонка, которая не давала ему покоя сколько он себя помнил, он всё же попытался подползти ближе.
А потом всё пришло в движение. Лара кинулась вперед, закрывая собой щенков, Илья же встал лицом к уже оборачивающимся Виктору и Тимуру. Все знали, что будет дальше. Белым не жить – это закон. Только вот альфе было плевать. Это было странно. Ему, всегда строго следовавшему заветам предков, сейчас было абсолютно плевать на эти самые заветы. Его дочь никто не тронет, а те, кто попытаются – умрут. Сзади послышалось рычание Лары, вставшей в проёме. Его любимая. Его волчица… Это так странно, всегда принимать одинаковые решения. Странно и приятно. Это то самое состояние, которое люди называют единодушием. Только они проговаривают слово быстро, теряя на ходу его смысл, а вот альфа любил это слово и чувствовал его всей своей сутью: единодушие – одна душа на двоих, у него и его волчицы.
Волки были Илье не соперники. С двумя он справился бы легко. Да и с четырьмя тоже. Только вот один из вновь прибывших тоже альфа, пусть и потерявший свою стаю.
Двое замерших в коридоре оборотней были не кстати.
- Вислав? – альфа не озвучил вопрос, но тона «приветствия» было достаточно.
Волк, год назад приехавший из Польши с непроницаемым лицом смотрел на лежавших под ногами мертвых детей. Переживших оборот щенков Лара оттащила в сторону, и теперь они тряслись, уткнувшись в живот ощерившейся самки.
- Договоримся? – ответил вопросом на вопрос альфа.
Его холодный взгляд не предвещал ничего хорошего, но Илье сейчас было на это плевать так же, как и на законы предков.
- Договоримся. – кивнул он, и через минуту в доме альфы стало на три трупа больше. Если бы Влад очнулся, было бы четыре.
Цена оказалась высока: стая за жизнь дочери. Но ни Илья, ни Лариса не колебались. Это их детеныш и инстинкты не позволили бы поступить иначе.
Вислав вместе с двумя своими детьми получал «престол», а семья Ильи – свободу. Новый альфа помог уехать с территории и сделать необходимые документы.
- Это из-за Беаты? – всё же спросил Илья спустя две недели, когда забирал их с женой новые паспорта и свидетельство о рождении Волковой Снежаны Ильиничны.
- Скорее из-за Димитра с Боженой. Мой сын достоин большего, чем втрое место при тебе. Да и я тоже достоин.
И это было бы похоже на правду, если бы оба альфы не знали, что Вислав и так получил бы власть, убив Илью. Стая была бы его. Но один с гордой миной соврал, а второй с не менее честным выражением лица сделал вид, что поверил. На том и раскланялись.
Дочь сменила ипостась только через трое суток после того страшного дня, и лишь по приказу отца. Сама не смогла. Попыталась, но чуть не зависла в полуфазе.
Илья в тот день поседел.
Из-за насильственного первого оборота, а может из-за того, что Снежана была альбиносом, да еще и с геном альфа-самки, девочка не чувствовала своего зверя. Вообще. И обернуться сама не могла. Да и единственный свой оборот она не помнила. Снежка не пахла волчонком, она пахла человеком, и ничто не выдавало её истинной природы. А еще никто не мог сказать, что случится в следующий раз, попытайся она обернуться.
Так может правда: всем глупым - счастье от безумья, всем умным - горе от ума?
А если она не будет знать? Она же не чувствует?
Не чувствует. И никто не чувствует.
И не помнит.
Она никогда не обернётся, и жизнь обычного человека будет для неё благом.