Ветеринар восприняла этот жест по-своему, решив, что я буду удерживать Снежку за морду, не позволяя ей броситься. Плевать. Пусть воспринимает, как хочет, лишь бы быстрее принялась за работу. И, пусть с некоторым опасением, но женщина всё же приступила.
Анестезия. Кровоостанавливающее. От двух уколов Снежа лишь едва заметно вздрогнула, даже не пытаясь повернуть головы. Дальше я старался не смотреть, вони медикаментов, запаха крови и периодических характерных позвякиваний, когда использованный инструмент кидают в жестяную миску, мне было более чем достаточно, чтобы оставаться на взводе. Из-за нервного напряжения аж пальцы сводило. Кажется, Снежке накладывали швы, но волчица даже не пошевелилась, у нее просто не осталось сил.
Тугая повязка поперек туловища зафиксирована. Всё? Можно выдохнуть? Но врач берется за бритву. Наверное, что-то уж совсем пугающее отразилось на моём лице, раз женщина решила пояснить:
- Нужно установить катетер, слишком большая кровопотеря.
Неуверенность, звучащая в её голосе, бесит неимоверно. Она должна точно знать, что делать! Она должна… Я понимаю, что, когда психую, выгляжу так, что даже видавшие виды мужики предпочитают отойти подальше. Знаю! И прекрасно понимаю, что до сих пор сжимаю в зубах волчье ухо, ухо той самой умирающей у меня на руках белой. Но, если эта клуша сейчас же не возьмёт себя в руки, я на неё кинусь.
- Катетер? – отвлёк на себя внимание Макс. Мой предусмотрительный бета.
- Да, в вену. – отведя от меня взгляд испуганных глаз, пояснила женщина, и чуть нервно, но быстро и профессионально подготовила место локтевого сгиба на правой лапе.
Вена нашлась с трудом, но в итоге система подключена, Максу в руки вручен пакет с физраствором и еще какие-то ампулы, а ветеринар, чиркнув предписания и рецепт на препараты, спешно удалилась. Лишь глядя на скачущие по листу буквы, осознал, что текст не на русском. Польский. Всё это время мы общались на польском.
- Макс, нужна машина. – сказал я, бездумно глядя на латинские буквы.
Похоже не только Снежка лишилась остатка сил: я в полной мере ощущал себя пустой банановой кожурой, которую кинули в урну, а она даже до этой несчастной грязной вонючей корзины не долетела, шмякнувшись на асфальт. И цель не достигнута, и двигаться дальше нет уже никакой возможности.
- Я заказывал. У них там какие-то проблемы, в последний раз связывались почти час назад. Сказали, выехала.
Машину доставили через полтора часа. Макс взял на себя все вопросы оформления, не стоит нам светить раненой волчицей направо и налево, поэтому мы со Снежкой спустились с борта лишь когда водитель фирмы по прокату машин вместе со своим коллегой уехали на втором автомобиле.
Я аккуратно уложил белую на заднее сиденье, приладив капельницу на ручку над дверью, и разместился рядом, положив голову волчицы себе на колени. Так мне было спокойнее. Хотя о чём я вообще?! До спокойствия еще далеко.
- Димитр, расслабься, всё самое тяжелое позади.
Я лишь вздохнул.
- Врач сделала всё как надо. – продолжал увещевать бета, - Охренительная женщина.
Я мнения Макса не разделял.
- Клуша.
- Клуша? Дим, ты в своём уме? Да ей медаль можно вручать за мужество и героизм! Ты просто себя со стороны не видел, - пояснил он на мой многозначительный хмык, - Полуголый, весь в крови, между прочим и своей и чужой. В синяках и рубцах, и силой от тебя фонило на весь салон. Болью, тревогой, злостью. Такую концентрацию даже люди в состоянии ощутить. Но самое главное, ты не видел своих глаз. И, надеюсь, я тоже никогда больше подобного не увижу.
Я понимал, о чём говорит Макс. Понимал, и не хотел слышать ответ, но всё же спросил, стараясь придать голосу нарочитого безразличия:
- И что же было с моими глазами?
- Ты помнишь глаза Вислава в тот майский день?
Я помнил, но…
- Ты ошибаешься. Это разные вещи. Совсем не то.
Итак было хреново, а стало еще хреновее. Не вовремя Макс затеял эту беседу.
- То есть ты собираешься продолжать этот цирк? Не замечал за тобой раньше слабости к самообману. – разочарованно покачал головой бета.