Старый волк даже ответом меня не удостоил, он просто отпустил силу. И лишь испуганный голос любимой женщины, и её руки, вцепившиеся в мои в поисках защиты, не позволили потерять сознание от боли.
Альфа нёс какую-то чушь про дочь, но я уже несколько дней как не пересекался ни с одной волчицей, и если бы не Танино: «она же моя подруга», то я вообще бы не понял, о чем речь. Но подруга у Тани только одна. Жанна. Я видел её всего пару раз, но очень ценил их отношения. Ценил, потому что они были важны для Тани.
Боль отпускала, а вот злость – нет, и думать было сложно. Хотелось отомстить этим двоим за собственный страх. За то, что заставили сердце буквально остановиться при виде их в одном помещении с моей женщиной. За то, что показали, насколько я слаб, не в состоянии защитить то, что мне дорого. И этот гнев, вольно или невольно, но спровоцированный именно этой парой, мешал мыслить.
Так. Стоп. Жанна. Значит речь о той блондинке? Но какое отношение имеет…
И тут будто что-то щелкнуло. Димитр. Жанна. Блондинка. Совет стаи. Белая.
Ну, конечно! Та самая белая!
И теперь я знал, как отомстить за свою беспомощность.
И отомстил.
Хотя по сути, что я сделал? Я лишь сказал правду. Точнее озвучил то, что услышал от Сергея. То, что уже знают в каждой стае…
Я лишь сказал правду, и вряд ли признаюсь, насколько мне было потом стыдно. И прощения тоже не попрошу. Потому что мы никогда больше не встретимся. Я видел глаза этих волков: они не проживут долго.
Альфа увел свою волчицу. Мы остались одни, а я всё смотрел в одну точку. Таня отпустила мою руку и отошла на два шага. Отвернулась. Она не понимала, что именно сейчас произошло, но безусловно почувствовала, что мои слова сделали с родителями её подруги.
- Что всё это значит? О чем ты сейчас говорил? – едва слышно спросила она.
Голос её дрожал, а к самому любимому на свете аромату примешались ненавистные запахи боли, сомнений и страха.
- Зачем ты это сделал, Андрей?
Зачем? Потому, что я не сразу понял, что тебе ничего не угрожает. Потому, что я настолько испугался за тебя, что, кажется, сошел с ума. Потому, что страх порождает агрессию. И я сорвался.
И пусть белыми нас стращали с пеленок, я никогда не ненавидел их. Я считал себя не вправе судить тех, кого и не видел-то ни разу. Я считал себя вполне здравомыслящим… До вчерашнего дня. До дня, когда я почувствовал, что запах моей женщины меняется, и, кажется, она носит под сердцем моего ребенка.
- Зачем ты это сделал, Андрей? – повторила Таня, - Ты же ведь специально… И телефон, и… и то, как ты… то, что мы…
И единственное, что я мог ответить:
- Нам нужно серьезно поговорить, любимая...
23
БЕЛАЯ
Я бежала. Дыхание прерывалось, слабые человеческие ноги ломило, но я знала, что останавливаться нельзя. И волчица внутри это тоже знала. Она, как и я, рвалась вперед, требовала пустить её, отдать право, потому что она быстрее и сильнее, и мы домчимся на четырех лапах за считанные минуты. Нам сейчас так важно успеть…
И я бы отдала, если бы знала как.
Лёгкие горели. Я неслась, не разбирая дороги, сквозь лес. Петляя между деревьями и уже даже не уворачиваясь от веток, что стегали плетьми по лицу и рукам. Просто я знала, что если не успею, то уже ничего не исправить.
Случится что-то страшное.
Но куда я бегу? От кого?
Нет… Не «от кого». И не «куда».
А «к кому».
К самым родным. К тем, ближе кого у меня нет.
Я видела их неясные тени, сердцем осязала, что это они. И предчувствие беды накрывало с головой. Настоящий животный ужас, холодной липкой слизью растекался внутри по ребрам, обволакивая душу.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Тени разделились, шагнули в разные стороны, закрутились, словно сухие листья, и метнулись было друг к другу, но растворились, не сумев соединиться.
Стой! Нет!!!