Наверное, я понял это окончательно в ту ночь, когда валялся с ушибленной головой на диване в Олиной гостиной, и у меня не было снов — не пророческих, никаких. Я чувствовал всю пустоту, значительность, и приятность ночи, вливающейся в меня. И рядом со мной была Лена. Я едва ли слышал ее слова и почти не видел ее — только как смутный темный силуэт на фоне светлеющего окна, да и голова у меня болела, но все равно, наверное, это была счастливая ночь… настолько, насколько у меня хоть что-то вообще может быть счастливым. По крайней мере, Лена была со мной. Я и не подозревал, что такой малости достаточно…
Потом, кажется, я задремал утром, и мне снился взрыв памятника, и замерзшая толпа, и черные дула глаз моих бывших соратников… Я не был уверен в том, что воспринимаю все правильно и что вообще надо хоть как-то это воспринимать… честно говоря, когда я проснулся, у меня было такое ощущение, что лучше бы все забыть. Мне даже показалось, что я начинаю забывать… по крайней мере, я долгое время пялился на золотой луч, падающий из окна на пол (в луче плясали пылинки) и думал о том, что прошлое с трудом поддается вычислению. И вообще, прошлое — это то, что я делаю сам.
Но, с другой стороны, если я забуду все… если я возьму и все отброшу… то что останется со мной?.. Память шестилетнего мальчика, едва поступившего в первый класс?.. По меньшей мере, глупо. Я даже не уверен, хотел ли я менять свою жизнь… просто ясно уже, что придется. Придется. Потому что теперь Орден ни за что не примет меня обратно… возможно, даже будет охотиться за мной, чтобы примерно наказать. Это может оказаться… интересным. Как долго я смогу дурить их, прежде чем они не отыщут меня и не принесут в жертву во славу Уба, Знака Плуга, или кого-нибудь еще, да хоть Велиала?.. Им-то все равно: существует превеликое множество сил, которые можно почтить таким образом.
Я лежал так и смотрел на солнечный свет, удивляясь, что он еще существует в мире и что он такой яркий. С моих мыслей словно пелена слетела: они двигались медленно, со скрипом, но одновременно и с какой-то прежде не свойственной им тепловатой ироничностью.
Прошлепали тапочки… Ольга вошла в поле моего зрения. Она выглядела как всегда строгой и какой-то ужасно незнакомой. Как будто это не Ольга, а ее мать, или еще кто-то.
— Ну что?.. — она села на корточки возле дивана, так, что ее лицо оказалось на одном уровне с моим. — Что ты теперь собираешься делать?
— Тебя это не касается, — это была рефлекторная реакция, я отдался ей с облегчением: как в знакомый дом вошел. Нет… в знакомый склеп.
Ольга пожала плечами со всей невозмутимостью мойры.
— Сколько времени? — это спросил я.
— Два часа дня.
— Значит… все уже закончилось?
— Да, все уже закончилось, более или менее хорошо.
— Лена?..
— Ее увезли в Ирий. Она была без сознания… немного перенапряглась. Мне Вадим рассказал, он же там был.
— Я… — я попытался приподняться на подушке, сам не зная, что собирался сделать, но упал обратно: голова болела просто нестерпимо. К тому же, меня подташнивало. — А где эти… все?..
— Кто-то погиб. Кто-то разбежался. Про погибших сказали, что это от взрыва. Если ты хочешь спросить, убивала ли их Лена — то нет. Она сделала что-то более важное. Она… в общем, освободила руки остальным. Я сама почувствовала это, — Ольга коснулась шеи, как будто ожидала обнаружить там следы от удавки. — Упало то, что душило меня много дней. Даже не представляю, какого ментального и физического усилия это потребовало от нее.
«Я совсем не знал Лену. Ни капли. И продолжаю… не знать».
Я молчал. Ольга коснулась моего плеча.
— Тебе надо опомниться. Знаешь?..
— Знаю, — я кивнул, насколько это возможно, когда лежишь. — Мне много чего надо. Для начала… — я с удивлением провел ладонью по щеке, — побриться… Черт, у меня же щетина почти не росла!
— В двадцать три года?.. — Ольга улыбнулась. — И тебе кажется, что это нормально?
— Я так жил, что во мне не было ничего нормального.
— Все мы так живем. На самом деле все. Жизнь это предполагает, — вздохнула Ольга. — Нормальности не существует в принципе.
Мы замолчали уже вдвоем, думая каждый о своем. Два человека, на время сведенных вместе, но идущих самыми разыми дорогами. Едва ли мы способны были понять друг друга. Наверняка, своими словами она имела в виду что-то другое, совсем не то, о чем я подумал. Но сами слова были созвучны моему настроению.
— Отдохни, — сказала Ольга. — Тебе надо отдохнуть несколько дней, пока не пройдет сотрясение.
— Мне надо поехать домой.
Сам не знаю, откуда, из каких глубине подсознания вырвались эти слова. Я даже не думал ни о чем подобном.