Его глаза прожигали меня насквозь. Я отвернулся и тут заметил плывущие по воздуху длинные золотистые волосы Элисан-дры. Она тоже заметила меня и помахала рукой. Обычно мы встречались здесь по вечерам, в это время. Я покачал головой, призывая ее уйти, но слишком поздно. Она уже плыла в нашу сторону.
— Кто это? — спросил Фазио. — Твоя любовница?
— Друг.
— Красивая. — Он таращился на нее так, будто никогда прежде не видел женщины. — Прошлым вечером я тоже видел ее. Вы живете вместе?
— Работаем в одну смену на колесе.
— Ага. Я видел, как ты вместе с ней уходил вчера вечером. И позавчера тоже.
— Давно ты на станции, Фазио?
— Неделю. Может, десять дней.
— Ты искал меня?
— Да нет, просто бродил где придется, — ответил он. — Большая пенсия по инвалидности, полно свободного времени. Я побывал во многих местах. Знаешь, эта женщина правда красивая, Чолли. Везет тебе. — От нервного тика у него начала подрагивать щека, потом нижняя губа. — Почему, черт бы тебя побрал, ты не убил меня, когда эта дрянь прыгнула на меня?
— Я уже объяснял. Не успел. Спасатели появились слишком быстро.
— Ну, правильно. Сначала тебе нужно было прочесть молитву, а они, понимаешь ли, ждать не стали.
Он не знал жалости. Нужно было как-то дать ему сдачи, не то чувство вины и стыда свело бы меня с ума.
— Чего ты, черт побери, хочешь от меня услышать, Фазио? — гневно воскликнул я. — Что я сожалею, что десять лет назад не убил тебя? Ну, я сожалею. Только какой в этом толк? Послушай, если синсим и впрямь так ужасен, как ты говоришь, почему ты не покончил жизнь самоубийством? Почему продолжаешь таскаться по миру с этой дрянью внутри?
Он покачал головой и издал негромкий хрюкающий звук. Внезапно лицо у него посерело, губы обвисли, а глазные яблоки стали медленно вращаться в противоположные стороны. Какой-то фокус, понимал я, но жуткий.
— Фазио?
— Чоллалулла лиллалолла луличолла, — забормотал он. — Биллилолла.
Я испуганно вытаращился. Ужасающее зрелище!
— Господи, Фазио!
По его подбородку потекла слюна. Мышцы лица дико подергивались.
— Понимаешь теперь? Понимаешь? — ухитрился он проговорить.
Внутри него шла борьба. Он изо всех сил пытался обрести власть над собой. Казалось, его вот-вот хватит удар. Потом он вроде бы стал успокаиваться, хотя дышал тяжело, а кожа пошла яркими пятнами. Фазио обмяк — голова поникла, руки болтались, — как будто у него не осталось сил. Прошла минута или две, прежде чем он смог заговорить. Я не знал, как ему помочь, и просто плавал рядом. В конце концов он кое-как очнулся.
— Видел? Вот как это происходит, — тяжело дыша, выговорил Фазио. — Он подчиняет меня себе. Как я могу покончить жизнь самоубийством? Он не позволит мне.
— Не позволит тебе?
Он поднял на меня взгляд и устало вздохнул.
— Думай, Чолли, думай! Он в симбиозе со мной. Мы зависим друг от друга.
Внезапно содрогания возобновились сильнее прежнего. Фазио отчаянно боролся с ними: брыкался руками и ногами, стискивал челюсти, — но все было бесполезно.
— Иллаломба! — закричал он. — Нуллагрибба! — Он мотал из стороны в сторону головой, словно стряхивал что-то, прилипшее к ней. — Если я… тогда он… гиллагилла! Холлигулла! Я не могу… не могу… ох… Иисус… Христос!
Его голос смолк, сменившись лязганьем зубов и летящими во все стороны брызгами слюны. Он стонал, закрыв лицо руками.
Да, теперь я понимал.
У Фазио не было возможности сбежать, и это самое чудовищное во всей этой жуткой истории. Симбионт понимал, что его судьба неразрывно связана с судьбой Фазио. Если умрет Фазио, умрет и симбионт; поэтому он не мог позволить «хозяину» причинить себе вред. Засев в мозгу Фазио, он держал под контролем его тело. Всякий раз, когда Фазио предпринимал очередную попытку спрыгнуть с моста, потянуться к фляжке с ядом, достать пистолет, проклятая бдительная тварь в его мозгу оказывалась на шаг впереди, защищая его от возможного повреждения.