И еще одно. Было запланировано создать восемнадцать противотанковых самоходно-артиллерийских бригад или сокращенно ПТСАБ. С этой целью для конструкторов были подготовлены, и негласно переданы, технические задания на переоборудование плавающих танков Т-37А и Т-38 в противотанковые САУ, оснащенные 45-мм пушкой, а также в транспортер 120-мм миномета и машину управления, оснащенную мощной радиостанцией. Всего в состав бригады должно было войти три дивизиона 45-мм ПТ САУ по 27 боевых машин и 3 машины управления в каждом, дивизион транспортеров 120-мм минометов из 27 боевых машин и 3 машин управления, мотострелковый батальон, рота разведки, рота связи, батарея ЗСУ и вспомогательные службы и подразделения. На вооружение этих частей должны были в приоритетном порядке поставляться разрабатываемые БТРы и БРДМ. Вот такие вот части странные получились. По нашим предположениям, такие бригады должны были являться частями армейского или фронтового резерва.
Плановая часть Стратегии предусматривала поэтапное формирование целого ряда частей и соединений, которые планировалось оснащать исключительно новой техникой. Рассчитана она была на период с 1 июня 1941 года по 31 декабря 1960 года. В период с июня 1941 по январь 1943 года планировалось поэтапно сформировать еще восемь танковых корпусов и организационно свести все имеющиеся корпуса в девять танковых армий. На этом же этапе планировалось создать еще три тяжелых танковых бригады и начать переоснащение уже имеющихся на новое вооружение. Проект новых тяжелых танков предусматривал установку мощнейшего 122-мм орудия А-19, а бригадные артиллерийские дивизионы должны были переоснащаться тяжелыми САУ со 152-мм гаубицей-пушкой МЛ-20 в неподвижной рубке.
На следующем этапе с января 1943 январь 1945 было запланировано создание девяти механизированных корпусов, по две мотострелковых и одной танковой дивизии каждый, по одному корпус для каждой таковой армии. На создание этих частей обращался личный состав расформировываемых армейских танковых бригад. Параллельно с созданием новых корпусов мыслилось переоснащение ПТСАБов на новую технику. В дальнейшем планировалось создание ряда отдельных частей и соединений.
В итоге на вооружении танковых войск СССР к моменту окончания реорганизации должно было состоять около 13 тысяч танков и 5 тысяч самоходных артиллерийских установок. Одновременно в армии было не более четырех типов танковых шасси — два принимаемых на вооружение, два снимаемых. В мирное время танковые войска создавали основу частей постоянной готовности, а их штатная численность не могла быть ниже 75 процентов.
Ко всему этому прилагалась громадное количество обоснований и расчетов, от потребностей в запчастях и горючем до уточнения необходимого числа потребных специалистов и учебных заведений их подготавливающих. Разрабатывались и новые программы подготовки, правда, они были далеки от завершения. Я знал, что воплотить все это в жизнь именно в таком виде, не получится. Но опыт и накопленные материалы, ох как пригодятся во время войны. Наш труд не был напрасен.
В моей истории все было совсем не так. В 1940 году, после многочисленных споров, было принято решение о формировании сначала десяти, а потом и еще двадцати механизированных корпусов. В каждом из таких объединений по штату полагалось иметь 1032 танка! В немецких танковых группах было и того меньше. Но дело даже не в этом, простейший подсчет говорит о том, что на вооружении РККА планировалось иметь более тридцати тысяч танков! Невероятная цифра. Если произвести такое количество боевых машин промышленность в целом могла, то обеспечить эту орду снабжением и обслуживанием никакой возможности не было. Да и качественное обучение такого количества танковых экипажей было просто исключено. Никаких ресурсов не хватит.
В конечном итоге в эти корпуса сгребли все мало-мальски боеспособные машины, в том числе откровенную древность вроде Т-24. Получилась удивительная вещ — машины, созданные для разных целей и задач собрали вместе и уровняли между собой. Высокоскоростные танки БТ, были вынуждены передвигаться в одной колонне с тихоходными Т-26 и КВ. В некоторых мехкорпусах имелось 18 (!) различных модификаций танков, разумеется, обеспечить их техобслуживание было просто немыслимо. Артиллерия же вообще оказалась на тракторной тяге со скоростью передвижения в 10–15 км в час. На оснащение мотострелковых полков автомашин не хватило, и такие дивизии фактически являлись пехотными. В остатке получилось, что командиры механизированных корпусов были вынуждены делать выбор, либо двигаться всеми силами со скоростью пехоты, либо вступать в бой разрозненно, по мере подхода различных частей. На практике их мнения никто не спрашивал, им просто ставили задачу. И как хочешь, так и крутись. Вот и воевали танки отдельно, пехота отдельно, а артиллерия вообще не пойми где. Точнее они гибли по отдельности. Я лучше самолично застрелюсь, чем допущу такое еще раз.
Днем 8 апреля 1940 года я наконец-то подписал многострадальную бумаженцию и под благовидным предлогом смылся с работы отсыпаться, я так понял большинство сотрудников сделали то же самое. Со стороны танкистов для Комиссии все было готово. Вот только НКО с этим делом что-то не сильно спешил.
А уже поздно вечером несколько негласно снятых копий Стратегии лежали на столе товарища Сталина. Хлопцы Лаврентия Павловича свой хлеб ели не зря.
Иосиф Виссарионович уже около часа внимательно вчитывался в творение специалистов Автобронетанкового управления. Ему было действительно интересно. Несмотря на стереотип всезнания и непогрешимости, созданный вокруг его личности пропагандистами, Вождь знал далеко не все. Но в отличие от многих своих коллег по цеху, Сталин обладал одним немаловажным качеством — когда этого требовали обстоятельства, он умел слушать других. Жизнь заставила. Лучше потратить лишний час на изучение заведомой глупости, чем принять неверное решение. Такой подход не раз и не два сохранял его драгоценное здоровье для страны победившего пролетариата.
На этот раз прочитанным документом он был сильно удивлен. Нет, никаких откровений или неизвестных обстоятельств Стратегия в себе не несла. Единственное что сделали танкисты, так просто взяли имеющиеся факты и сведения, систематизировали их, последовательно изложили и на основании этого сделали выводы. Но эти выводы коренным образом изменяли картину существовавшей действительности. И меняли далеко не в лучшую сторону. Весь смысл документа сводился к одному — на сегодняшний день танковых войск у Советского Союза нет. Огромные ресурсы и бесценное время были потрачены фактически в пустую.
После Финской войны Вождь знал, что все плохо. Но тот факт, что начальник Автобронетанкового управления лично создает документ, который свидетельствует о полной небоеспособности имеющихся бронетанковых частей, тем самым фактически подписывая себе смертный приговор, говорил Сталину о многом. Об очень многом. В частности о том, что ситуация еще хуже чем говорят танкисты. Хотя как может быть еще хуже, он уже не знал.
Иосиф Виссарионович оторвался от чтения и откинулся на стуле. Напротив него в позе каменного истукана сидел нарком Внутренних дел. Все время, пока Вождь изучал документы, он, молча, сидел рядом. Почти час!
— Лаврентий, что ты думаешь по этому поводу? — негромко произнес Сталин.
— Факты, изложенные в Стратегии, соответствую действительности, — произнес заранее подготовленную реплику Берия: — По мере поступления сведений из АБТУ, я привлек к их оценке своих специалистов. По их мнению, выводы сделанные Павловым весьма логичны. Не все, но большинство из них…
— С чем они не согласны?
— С оценкой сегодняшнего состояния согласны все. Эксперты склонны подвергать сомнению некоторые выводы. Например, о целесообразности сведения танковых корпусов в армии. Они считают, что в этом нет необходимости, а получившееся соединение получиться чрезвычайно громоздким. Хотя лично я с их мнением не согласен. Но в целом они с Павловым солидарны. А его проекты самоходных артиллерийских орудий и тяжелого танка вызвали их особый интерес.
— Да, если конструктора смогут сделать что-то подобное, всю существующую бронетехнику можно смело сдавать в переплавку. Особенно этот танк со 122 миллиметровым орудием… Послушай Лаврентий, а почему ты все время говоришь "Павлов"? Как будто он один все это написал и придумал. Почему?
— Видите ли, товарищ Сталин, для этого есть основания. Почти все осведомители сходятся во мнении, что большинство предложений исходит лично от него. Создается впечатление, что Павлов как бы случайными репликами и особой формулировкой вопросов заранее подталкивает подчиненных к определенному выводу. Однако, надо признать, что действует он чрезвычайно осторожно, и к большинству решений его сотрудники приходят фактически самостоятельно. По вопросу этой своей Стратегии он добился почти единогласного одобрения документа в целом со стороны большинства подчиненных. Удивительный факт. Есть и еще одно обстоятельство…
— Какое? — нетерпеливо перебил Вождь.
— Дело в том, что еще до подготовки документа, Павлов беседовал с представителями всех танковых КБ. После разговора с ним, многие конструкторские коллективы фактически перешли на круглосуточную работу. Добровольно! Кошкин, уже на следующее утро после разговора с ним, уехал в Харьков, даже не дождавшись окончания испытаний собственной машины. По имеющимся данным, Павлов предложил им разработать как раз те машины, технические задания на которые приложены к Стратегии. То есть получатся, что он их выдал конструкторам еще до того, как их разработали специалисты АБТУ! И не просто предложил. По всей видимости, некоторым он даже свои эскизы передал. Вот один из них…
Берия достал из желтой кожаной папки фотокопию рисунка Т-44, переданную симбиотом Кошкину. Сталин долго и пристально разглядывал фотографию. Ничего подобного ранее Вождь не видел. Танк поражал своим совершенством, плавностью линий и ощущением законченности всей конструкции. Изображенная машина непроизвольно вызывала чувство непередаваемого сочетания мощи оружия, крепости брони, скорости и маневренности. В сравнении с ним сегодняшняя бронетехника казалась рыбацкой лайбой на фоне величественного линкора.
— Да, не удивительно. Это все равно, что показать Можайскому чертежи истребителя Микояна и Гуревича. Было бы странно, если бы они после этого спокойно заснули…
Иосиф Виссарионович нехотя оторвал взгляд от фотокопии и задал очередной вопрос:
— Что удалось узнать?
— Товарищ Сталин, — Берия сменил тон на официально-деловой: — За прошедшее время мои сотрудники опросили сотни людей и проверили множество документов. Удалось, почти поминутно, восстановить картину действий Павлова начиная с его отъезда из штаба Резервной группы. Из имеющейся информации уже можно сделать несколько выводов. Во-первых, странности в поведении объекта начались после несчастного случая. Во всяком случае, никто из членов его штаба, сослуживцев и просто попутчиков каких-либо неожиданностей в его поведении до этого момента не отметили. Странности начались после посещения им собственной квартиры. Удалось установить, что там Павлов провел в одиночестве всего семь минут, после чего его обнаружил адъютант. В квартире следов борьбы или присутствия посторонних людей не обнаружено. Опрошены все жильцы, вахтеры, дворники и его бывшие сотрудники. Вывод однозначен, осуществить подмену Павлова в квартире было невозможно. Во-вторых, по данным медиков и исходя из опросов свидетелей, можно однозначно констатировать, что это именно Павлов. Характерные обороты речи, мимика и жесты, события о которых мог знать только он и тому подобные вещи. В-третьих, несмотря на предыдущий вывод, в поведении объекта наблюдения замечены многочисленные изменения и странности. Начиная от стиля общения и руководства, до отличий во внешнем облике и появления новых привычек. Еще один странный факт, по нашим сведениям, он абсолютно не умел рисовать.
— Получается, что одновременно это и Павлов и не Павлов, — произнес Вождь, вновь задумчиво рассматривая фотокопию рисунка танка: — С кем он встречался за это время?
— В основном это были рабочие встречи. Как правило, на них присутствовало несколько человек. Из этого правила выбивается только разговор с Кошкиным, но учитывая вот это, — Лаврентий Павлович опять указал на картинку: — можно однозначно утверждать, о чем именно они там разговаривали. Из внеслужебных связей за все время наблюдения, замечено лишь одно. По всей видимости, ему понравилась одна из врачей в госпитале.
— Вы ее проверили?
— Разумеется. Абсолютна чиста. За последние три недели Павлов личных встреч с ней не имел. Лишь дважды отсылал букет цветов. Каждый раз выбор букета и количества цветков он поручал своему ординарцу, который является нашим сотрудником. Так что считать это способом связи, я считаю несколько преждевременным, хотя наблюдение за ней мы усилим.
— У тебя есть какое-то разумное объяснение происходящего?
Берия ненадолго задумался и проговорил:
— Некоторые врачи говорят, что подобные изменения иногда происходят с людьми, побывавшими на краю гибели. Таким людям чувство страха практически неведомо, а их отношение к окружающим меняется кардинально. Ничего более разумного мы предположить пока не можем.
— А он не мог просто с ума сойти от пережитого?
— Ну, опять же, по мнению врачей Павлов психически здоров. Никакого раздвоения личности у него нет.
Вождь опять помолчал. Этот рисунок никак не выходил у него из головы. Наконец он продолжил:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Арестовывать его явно преждевременно. Он под нашим плотным контролем. Никаких враждебных действий не предпринимает. Компрометирующих разговоров не ведет. Все свои опасения он выказал только вам, что свидетельствует о том, что он не желает их огласки. Работа АБТУ с его возвращением явно улучшилась. По крайней мере, в административной части. Скорость обработки информации и принятия решений увеличилась в несколько раз. Назвать его предложения по реформированию танковых войск направленными на подрыв обороноспособности лично у меня язык не поворачивается. А, по мнению экспертов, предложенная реформа АБТУ весьма логична и обоснована и, теоретически, должна заметно улучшить качество работы. Кроме того, в ходе ее реализации Павлов добровольно отказывается от части полномочий, что нелогично, если предположить что он шпион. Поэтому я предлагаю…
Речь наркома неожиданно прервал пронзительный звонок одного из телефонов. Если уж кто-то решился позвонить в такое время, да еще и посреди встречи, значит, произошло что-то действительно важное. Сталин поднял трубку и довольно долго прислушивался к говорившему. Его лицо, по мере развития монолога, становилось все более озабоченным. Наконец он задал единственный вопрос: "Кто?", и услышав ответ, почти сразу повесил трубку. Спустя несколько секунд Иосиф Виссарионович произнес:
— Звонил Молотов. По его данным боевые действия в Норвегии начнутся в течение ближайших полутора-двух часов.
Лаврентий Павлович изобразил на лице недавно заданный Сталиным вопрос и незамедлительно услышал:
— Немцы.
После этого ответа Вожди погрузились в длительное раздумье.