Еще одним серьезнейшим упущением, являлось полнейшее пренебрежение средствами маскировки и инженерного оборудования аэродромов. Самолеты, склады боеприпасов и горючего стояли прямо на земле, без каких-либо укрытий, лишь иногда прикрытые маскировочными сетями. Только понеся значительные потери от бомбовых ударов, мы догадались отрывать для самолетов капониры и размещать их в хаотичном порядке, практически исключая возможность повреждения техники осколками.
Тактические схемы и организационная структура ВВС, вызывали неоднократную критику со стороны опытных летчиков. Плотные боевые порядки звеньев, состоящих из трех самолетов, были чрезвычайно неудобны. Во-первых, тесное расположение самолетов держало летчиков в постоянном напряжении, а ведомые, вместо того чтобы наблюдать за окружающей обстановкой, следили только за тем, чтобы не врезаться в ведущего. За это упущение было заплачено немалым количеством жизней. Во-вторых, в первые же секунды боя, трехсамолетное звено немедленно разваливалось, поскольку ведомый, находящийся внутри окружности поворота, был вынужден сбрасывать скорость или нырять под ведущего, чтобы избежать столкновения, и весь бой превращался в неуправляемую схватку одиночных машин. Наверстать потерянную высоту или скорость в условиях боя было очень сложно, а одинокие самолеты превращались в легкую добычу более организованного противника. Все летчики, имеющие боевой опыт, в один голос утверждали о необходимости срочного перехода к звеньям, состоящим из двух пар самолетов. При этом боевой порядок обязан быть разомкнутым, чтобы ни в коем случае не ограничивать маневры и не отвлекать внимание пилотов. По каким причинам эти изменения до сих пор не были приняты, разумного объяснения дать никто не мог.
Боевая подготовка не соответствовала никаким критериям. Даже самым заниженным. Когда меня сбили, вся наша эскадрилья впервые в жизни вышла на сопровождение бомбардировщиков. В тот день мы видели в воздухе наши СБ первый раз в за все годы службы в истребительной авиации! Немыслимо! Разумеется, это тут же сказалось на потерях. А использованное нами боевое построение показало свою абсолютную неэффективность. Удивление вызвал и тот факт, что в штатной структуре истребительного полка, были даже официантки, но вот специалиста по изучению, обобщению и внедрению передового опыта в тактике воздушного боя, не было!
Отсутствие качественной радиосвязи, не позволяло ни своевременно перенаправлять самолеты в нужное место, ни управлять воздушным боем. Радиостанции у нас были, но они не работали. Точнее они великолепно функционировали на аэродроме, но стоило включить двигатель и взлететь, как из шлемофона начинали раздаваться душераздирающие свист и треск. В условиях маневренного воздушного боя, у летчиков не было ни секунды на устранение этой неприятности. В результате, мы самостоятельно снимали бесполезное оборудование, в попытке максимально облегчить самолет. В чем была причина такой работы радиостанций, вменяемого ответа так никто и не добился. Чтобы хоть как-то управлять воздушным сражением, командование ВВС организовало пункт управления, а для отдачи приказов использовало разнообразные геометрические фигуры, выкладываемые на земле из брезентовых полотнищ. В условия ограниченного военного конфликта, этот прием худо-бедно работал, но уже в Финскую доказал свою неэффективность. Из-за этого, штурмовики и бомбардировщики были вынуждены сразу после начала наступления, переносить свои удары на глубокие тылы противника, поскольку сталкивались с постоянной опасностью разбомбить свои же войска. В результате это существенно снижало боевую эффективность авиации. Ситуацию нужно срочно менять.
Утверждение же теоретиков о том, что в грядущих войнах воздушные бои будут происходить на больших высотах, не выдерживало никакой критики. Простая статистика проведенных воздушных схваток, буквально кричала о том, что основная масса боев будет происходить на средних и малых высотах. Это приводило к тому, что все летчики безжалостно выламывали из самолета кислородное оборудование. Немалые деньги на его производство, были потрачены государством совершенно впустую. Высотные же бои происходят только в исключительных случая, как правило, при защите крупных военных и гражданских объектов. И для этого необходимо иметь специально оборудованный самолет — высотный истребитель-перехватчик.
Неспешные размышления, наконец, привели к ожидаемому результату. Я незаметно заснул.
Последующая за этими событиями неделя, была одним из интереснейших отрезков всей моей жизни. Такого количества уникальных личностей, собранных в одном месте для достижения общей цели, на моей памяти не было. Казармы постепенно наполнялись все новыми и новыми людьми. Тут были не только танкисты и летчики, командование собрало вместе представителей всех родов войск. Но, несмотря на разную принадлежность и возраст, они чем-то неуловимо походили друг на друга. Видя родственные души, народ чрезвычайно быстро перезнакомился, с удовольствием общался и обменивался опытом. Немаловажную роль тут играло и скученное размещение, вынуждавшее людей, так или иначе, взаимодействовать друг с другом, и отсутствие различий в воинских званиях. К концу недели, я начал смутно догадываться о смысле столь странных правил, установленных командованием.
Наконец, 25 апреля 1940 года состоялось долгожданное открытие работы комиссии. С самого утра для нашей перевозки на территорию подогнали большое количество автобусов. Недолгое автомобильное путешествие закончилось на площади возле новенького здания Центрального театра Красной армии. Нас организованно провели внутрь огромного зала, рассчитанного на 1900 мест. После того как все расселись, стало ясно, что свободных кресел практически не осталось. Ожидание продлилось довольно долго, но вот послышался многоголосый шепот: "Идут!". Тут же послышалась отрывистая команда:
— Товарищи командиры!
Все вскочили с мест и замерли затаив дыхание. По центральному проходу, в направлении президиума, двигалась большая группа высших руководителей страны. Первым шел сам Сталин. За ним следовали новый нарком обороны Тимошенко, Калинин, Мехлис и еще несколько военных, среди которых был и начальник ВВС РККА Смушкевич. Большинство присутствующих, впервые в жизни видело этих людей так близко. От волнения я даже забыл дышать.
Группа высокопоставленных лиц неторопливо проследовала в президиум и расселась. Место председателя занял Тимошенко. Послышался его спокойный, размеренный голос:
— Товарищи командиры. Садитесь.
Первым с краткой приветственной речью обратился к собравшимся сам Сталин. Правда большинство людей не слышали его слов и не вдавались в их содержание. Все, затаив дыхание, слушали просто его голос! Голос, значивший для простого советского человека столько же сколько глас божий для истового верующего. И я не был исключением.