ЗАЩИТНИК. То есть никаких вредных последствий вы не ощутили? Только полезные?
СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да вы на меня посмотрите! Разве с такой кожей можно показаться на людях?
ЗАЩИТНИК. Ну, на мой взгляд, вы и в зелёном виде смотритесь весьма привлекательно. Ваша честь, у меня вопрос к обвиняемому.
СУДЬЯ. Пожалуйста.
ЗАЩИТНИК. Господин Бауэрнштайн, вы можете сообщить суду о негативных побочных явлениях, возникающих в результате симбиоза с фотохромными инфузориями?
ОБВИНЯЕМЫЙ. Нет, ни моим сотрудникам, ни лично мне подобные явления неизвестны.
ЗАЩИТНИК. Верно ли то, что от инфузорий, уже поселившихся в организме, невозможно избавиться никакими методами?
ОБВИНЯЕМЫЙ. Нет, это неправда. Есть очень простой способ. Для поддержания жизнедеятельности фотохромных инфузорий необходим свет. Если вы так хотите от них избавиться, достаточно всего лишь провести чуть больше полутора суток в абсолютной темноте. Это, конечно, не очень приятно, но обеспечивает стопроцентную гарантию (шум в зале). Я сам, чтобы проверить это, вводил себе в кровь культуру инфузорий, давал им возможность прижиться, а затем прятался в тёмном помещении, и уже через сорок два часа анализы показывали полное отсутствие посторонних микроорганизмов. Опыты, предварительно проведённые над животными, подтверждают это, все результаты исследований занесены в акты.
СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Та кты что, всё время это знал? И молчал?
ОБВИНЯЕМЫЙ. Ну, мопсик мой, я не мог поступить иначе. Это нарушило бы чистоту эксперимента.
СВИДЕТЕЛЬНИЦА. Да знаешь, кто ты после этого? Ты просто… (следует несколько непонятных русских слов, в зале отдельные смешки и шум).
СУДЬЯ. Попрошу воздержаться от выяснения отношений в зале суда. Есть ещё вопросы к свидетельнице?
ОБВИНИТЕЛЬ. Нет, ваша честь.
ЗАЩИТНИК. Нет, ваша честь.
— Заходите, ребята, я вас жду, — совершенно спокойно промолвил Отто.
— Отто, — простонал я, — ты что с собой сотворил?
— То, что надо, — сказал Бауэрнштайн и встал. — Моя работа почти закончена. Остались лишь кое-какие малосущественные детали.
— Ты… маньяк! — Светка с трудом подбирала слова. — Ты что с собой сделал? Ты что СО МНОЙ сделал?
— А ну-ка, мопсик, дай я на тебя полюбуюсь… — Отто подвёл Светлану к столу и стал рассматривать её лицо под всевозможными углами. Затем он вытащил какие-то странные аппараты и начал тыкать ими свою подружку в разные места:
— Чудесно… Просто прелесть… Погоди, мне нужно сделать анализ крови…
— Да мне плевать! — взорвалась Света.
— Ты когда это успел?
— Несколько дней назад, дорогая… Не вертись… Я сначала себе их ввёл, но реакция долго не наступала… Не бойся, это не больно! Тогда я решил попробовать ещё раз, только теперь на тебе… Но, право, не ожидал такого результата! Ну а тем временем, у меня они тоже проснулись…
— Ты что, — дрожащим голосом заговорила несчастная Светка, — хочешь сказать, что я стану такой же, как ты?
— Ну, ты — светлокожая блондинка,
— Отто задумался. — Так что, думаю, ты будешь ещё зеленее.
— У-у-у-ху-ху-ху-у-у! — завыла Света, искривив своё смазливое личико, и замахнулась на Отто кулачком. — Сво-о-о-ла-а-ачь!
— Отто, ты перешёл всякие границы,
— возмущённо сказал я. — Тебя отдадут под суд. И правильно сделают. Где все твои лаборанты? Они уже в курсе?
— А даже если и отдадут! — Отто подбоченился. — Что они со мной могут сделать? Я всё им докажу! Теперь я знаю много больше, чем ты даже можешь себе вообразить! Прогресс им остановить не удастся, этим дуболомам! А лаборантов я пока отправил в отпуск, чтоб не мешали. Столько работы нашлось, что уже скрывать её стало невозможно… Ничего, мои «разбойники» меня поддержат, в этом я не сомневаюсь. А вот ты, Серёжа, напрасно тогда отказался. Ты мог бы стать первым, понимаешь, первым в мире! Ты даже не представляешь, сколько пользы от моих инфузорий…
Вдруг Отто поперхнулся и рванулся ко мне. Я шарахнулся, было, но Бауэрнштайн оказался проворнее и схватил меня за воротник.
— Светка, гляди! — заорал он, вытаращившись на меня. — Посмотри ему в глаза!
У меня противно задрожали колени. Света подбежала, посмотрела, ахнула и достала из сумочки зеркальце. Я заглянул в него. В глазах явственно виднелись зелёные прожилки. Мне стало плохо.
— Ничего не понимаю, — забормотал Отто, уставясь в пол. — Я же тебе инъекцию не делал… Я вообще никому, кроме себя и Светы… А ведь они, как СПИД, только через кровь передаются. Или…
Тут Бауэрнштайн поднял голову и подозрительно на меня уставился. Я постарался взять себя в руки и сказал:
— Значит, ты ошибся, старик. Они заразны. Кроме как от Светки я ниоткуда их не мог подцепить.
— Вот именно, — взгляд Отто становился всё враждебнее. — Я же говорю: они передаются, как СПИД. Через кровь или…
— Да! — вдруг заявила Светлана. — Да! Я с ним переспала! Вот! Получи, маньяк чёртов! Доволен теперь?
— Света, ты что? — ахнул я. — Совсем обалдела? Когда это?
— «Когда, когда…» — передразнила Светка. — Напился, как свинья, вот и не помнишь ничего!
Я похолодел.
— Ну и подлецы же вы оба, — медленно произнёс Отто. — А ты ещё другом называешься…
— Ты бы лучше мне время посвящал, а не своим инфузориям! — заявила Света. — Женщину любить надо, понял, дурак? Тем более такую, как я! Чего ты ещё ждал?
— Не знаю… — снова опустил голову Отто.
— Отто, дорогой! Клянусь, я не хотел! Я же вообще этого не помню!
— Заткнитесь, идиоты! — заорала Светка. — Вы бы лучше подумали, как нам снова нормальными стать!
В глазах Отто запрыгали зелёные чертенята.
— К сожалению, дорогая, мне об этом ничего не известно, — соврал он с видимым наслаждением.
— Ой-ёй-ё-о-о-ой! — заныла Света. Потом вдруг успокоилась, вытерла слёзы, достала макияжный набор и быстренько привела себя в порядок. — Значит, так. Отто, сиди в лаборатории и думай, как эту зелёную гадость убить. А я пойду к своему врачу. Пусть отрабатывает зарплату по полной. До свидания, мальчики, не подеритесь тут из-за меня. Но учти, милый, если ты меня не приведёшь в прежний вид, я тебя засужу, так и знай. Адвокат у меня хороший, схлопочешь по самое не могу.
И Светлана удалилась, размахивая сумочкой. Ещё некоторое время цоканье каблуков гулко раздавалось в пустом здании, а затем и оно стихло.
Мы с Отто молчали. Настроение у обоих было препаршивое.
— Кто с мечом к нам придёт… — пробормотал, наконец, Отто.
— Дружище, я…
— Помолчи лучше! — Отто свирепо глянул на меня, но сразу скис.
— Вот что, — произнёс он через минуту.
— Ты хочешь передо мной оправдаться, а заодно и вылечиться?
— Спрашиваешь…
— Тогда ты должен мне помочь. Понимаешь? У тебя есть контакты и связи. Инфузорий нужно распространять, ясно? Я сейчас позвоню лаборантам, пусть подключаются. А сам займусь разработкой вакцины. Только смотри мне, чтоб не болтал языком направо и налево! Поможешь — получишь первую прививку. Иначе навсегда останешься зелёным. Действуй.
Вот каким необычным и, если так можно выразиться, куртуазным образом я сделался «добровольным» реализатором идей Отто Бауэрнштайна. Разумеется, он тогда слукавил. Видать, хотел меня и Свету крепко проучить. Но я теперь ни о чём не жалею.
Сразу же, без промедления, он позвонил всем четырём лаборантам. Не знаю, что он там наговорил по телефону, но уже через полчаса все они явились одновременно, словно солдаты на парад. Узрев ярко-зелёного шефа, лаборанты ошалели, как дворник Тихон при виде Ипполита Матвеевича, но Отто не дал им времени на размышления. Загнав своих научных разбойников в лабораторию, он вытащил из клетки крысу Наташу, разложил таблицы, включил проектор и начал рассказывать. Через полтора часа он слегка вспотел и сильно охрип, но шайка пришла в восторг. Если бы не низкие потолки, они бросились бы качать Отто. Их энтузиазм заразили меня. Не сходя с места мы стали разрабатывать план действий.
То, что произошло потом, известно, пожалуй, всем. Мы арендовали небольшой загородный домик, перетащили туда часть необходимого оборудования и занялись выращиванием инфузорий, а я решительно приступил к поиску добровольцев и вербовке агентуры. Поразительно, что власти так долго раскачивались. До сих пор не могу понять, почему несколько уток, издохших от «птичьего гриппа», смогли напугать всю Европу, а зелёных бомжей и панков никто поначалу не заметил. Зато когда заметили… Что тут началось! Какой вой поднялся, какая ненависть выплеснулась! Нас всех тут же арестовали. И правильно сделали, а не то разъярённые блюстители нравственности могли просто разодрать нас на части. Как мило объединились в травле мусульмане с христианами, красные с коричневыми и даже евреи с арабами! Право, мы получали массу удовольствия от таких прозвищ, как «слуги сатаны», «ненормальные евгеники», «антихристы эволюции», «варвары от науки», «лабораторные инквизиторы», «нацистские дарвинисты» и пр. По городам массами ходили протестующие фанатики, периодически вступая в драки с толпами наших последователей. Правительства всех стран срочно мобилизовали свои резервы для борьбы с «зелёной чумой» и начали отлавливать позеленевших. Ну, все вы знаете, что это ни к чему не привело. Методов борьбы с «зелёнкой», как окрестили этот симбиоз журналисты, тогда никто не знал (Отто молчал, словно партизан), а среди инициированных твёрдо распространялся принцип: позеленел сам — озелени другого. Теперь, когда полуобнажённые зеленокожие люди стали обычным явлением по всему земному шару, а сам термин «зелёные» наконец-то перестал обозначать известную политическую партию, странно даже вспоминать всю эту истерию начала двадцать первого века. Затем состоялся суд, нас всех приговорили к разным срокам… И вскоре амнистировали. Распространение фотохромных инфузорий остановить уже было невозможно, да и не хотел этого никто. Большинство поняло, какие гигантские преимущества несёт им зелёная кожа. Отто Бауэрнштайн прославился на весь мир безо всякой Нобелевской премии, да и мне, как видите, не удалось избежать известности… Но теперь-то вы знаете, как всё произошло на самом деле. Никому не известно, сколько раз мелкие и не очень лицеприятные с точки зрения морали события решали судьбу мира. Поэтому не стоит петь дифирамбы насчёт моих заслуг перед человечеством, я их совершенно не стою. Роль моя во всей этой истории довольно неблаговидна…