Входная стальная дверь была заперта на ключ. Франциско не удосужился оставить даже записки, как мне выйти или чего ждать. Погоняв от скуки пыль на столешницах, я вернулась в свою бежевую коробку. Аббадон будто и не шевелился, пока меня не было.
- Слушай, мы ведь можем общаться? – устроившись на краю кровати, осторожно обратилась к нему я.
- Ты желаешь получить силу? – прошелестело из-под слоя индиговой кожи, где должен был находиться рот.
- Нет, нет… - я поспешно замотала головой. – Вряд ли мне понадобится… я не собираюсь использовать твои способности.
- Нас призывают больше тысячи лет. Не было еще человека, который отказался бы от нашей силы.
- Да, наверное. Разное случается, и, возможно, когда-нибудь мне тоже потребуется твоя помощь. Однако я постараюсь оттянуть момент.
Алые глаза демона чуть сощурились. Он ничего не ответил, и минут пятнадцать мы сидели в полной тишине. Затем я предприняла вторую попытку.
- Просто… если так вышло… ты не в восторге, я, честно признаться, тоже. Но вчера, когда Манту и Франциско разговаривали, мне показалось, что это время… необязательно должно быть потерянным.
- Не сравнивай меня с двухуровневым болваном Мантрэссапой. Лишь низшие способны на подобную глупость: привязаться к человеческому существу, чья жизнь – миг.
- Я и не прошу, чтобы ты… нет, просто давай смиримся друг с другом и не будем ненавидеть.
Аббадон негодующе тряхнул огромной головой. Мол, много чести. Разве стоит ненависти грязь под когтем? Поразмыслив, я приняла его жест за согласие.
- Хорошо. Ты ведь все узнал про меня: прошлое, будущее, настоящее…
- И твои мысли для меня – открытая книга, - закончил он. Ровно теми же словами, что вертелись у меня на языке. – Прямой взгляд обнажает душу. Ты хочешь спросить о женщине. Колени у нее чуть искривлены, брови густые и ровные, она часто хмурится и часто улыбается, - я в ужасе захлопнула глаза, сраженная столь детальным описанием и тем, как легко Аббадон проник в мои воспоминания о маме. – Да, так ты укрылась, но слишком поздно. Ты уже готова требовать, хотя минуту назад твердила об обратном. Я не прочь поделиться с тобой силой, ведь она сократит твою и без того недолгую жизнь, однако демоны не воскрешают погибших. Для них уготован другой мир, над которым мы не имеем власти.
- Я не собиралась…
- Маленькая лгунья, - он странно закашлялся, и я догадалась спустя секунду, что это был смех. – Теперь тебе любопытно, как сильно и почему сокращается человеческая жизнь при использовании демонических способностей, - чтобы посмотреть на его физиономию во время приступа язвительного веселья – она, впрочем, нисколько не изменилась – я ненадолго открыла глаза. – К твоему счастью и моей горечи, сокращается она лишь слегка. У людей, участвующих в симбиозе, значительно повышается регенерация, и она сглаживает этот побочный эффект, однако та же трансформация серьезно изнуряет ваш хрупкий организм и истончает сердечную мышцу. Несколько раз подряд или даже каждый день в течение месяца – и мы с тобой распрощаемся. Да, ты такая же, как остальные. Тебе тоже нужна власть, ты тоже жаждешь контролировать свою и чужие судьбы.
Я сидела, зажмурившись. Было ужасно осознавать, что он видит даже самое потаенное, самое неприглядное: злость, страх, зависть… тьма будто бы сразу заполонила разум, проникла в каждую мысль. Отец всегда сильнее любил Рене. Нари до конца дней будет видеть во мне симбионта – угрозу для остальных и для него самого. Сев за руль, я обязательно не справлюсь с управлением...
- Ладно. Думай, как тебе угодно.
В бесконечном потоке сумбурных мыслей сразу воцарился покой. Почему это должно меня волновать? Разве имеет смысл притворяться перед тем, от кого не отделаться до самой смерти? Пусть узнает мои худшие черты и постыдные желания, пусть презирает и насмехается. В конце концов, здесь он – всего лишь моя тень, которую никто и никогда не увидит.
Я подняла с пола сумку и вытащила телефон. Как и ожидалось, он был разряжен. Если прошло три дня, а Франциско говорил именно о трех, я пропустила всего лишь один экзамен. Не слишком критично, хотя и неприятно. Кровавые глаза с многослойной радужкой вновь впились в мои, но на сей раз Аббадон не стал озвучивать, что еще обнаружил в моей голове. Сказал только:
- Попроси, и ты легко выйдешь на улицу. Сломаешь стену, пройдешь насквозь – как захочешь.
- Придется тебе голодать, - я принялась возиться с неуступчивым замком входной двери, для начала вставив в него кухонный нож.