— Скажи, через двадцать минут буду.
Во дворе мастерских сразу бросилась в глаза ядовито-желтым цветом малолитражная хюндайка. Ясно, что принадлежит женщине. Мужик не сядет за руль такого… А если сядет, то не мужик.
— Вот и хозяин подошел, — указал на меня Василич, стоявший у дверей мастерских рядом с русоволосой женщиной. Осматриваю гостью. Довольно симпатичная блондинка, лет около тридцати. Зеленые глаза оценивающе стрельнули, взгляд пробежал по моей фигуре и, не найдя, на чем зацепиться, стал деловито-скучающим. Серый деловой костюм придавал ее фигуре какую-то особенную офисную сексуальность.
И это пожарный инспектор?! Да никогда не поверю! Пожарный инспектор должен быть маленьким, лысым, вечно потеющим мужичком, с маленькими бегающими глазками. Передо мною же стояла как минимум секретарь какого-нить крупного босса. Или нет. Скорее, я бы принял ее за директрису мелкой фирмочки, что-то типа турагенства и т. п. Я бы назвал ее красавицей, но мешало то ли усталое, то ли смертельно скучающее выражение зеленых глаз.
— Старший инспектор Никитина. — Представилась зеленоглазка. Держа на локте левой руки папку, она сделала какие-то пометки на листке бумаги и протянула его мне. — Вот акт о нарушении правил пожарной безопасности. Ваш сторож, — взгляд в сторону хмурого Василича, — не позволил мне осмотреть все помещения, но и того, что я видела, достаточно, чтобы опечатать здание.
— Погодите, погодите. Как опечатать? Ведь все было принято и подписано вашим инспектором еще зимой. Нет ну, сейчас здесь, конечно, небольшой бардак, но только потому, что идет ремонт. Вот после ремонта милости просим — приходите, принимайте.
— Знаем мы, как вы сдаете объекты. Сейчас новые, более жесткие, требования. И состояние вашего здания им не отвечает. Поэтому я вынуждена его опечатать.
— Девушка, милая, но вы же старший инспектор, а значит, не простой бездумный исполнитель. Скажите, как я смогу исправить несоответствия, если вы опечатаете мастерские?
— Обращайтесь с этим вопросом к вышестоящему начальству. Я лишь выполняю распоряжение…
Опа! Какое еще распоряжение? Значит, все якобы нарушения — туфта? Есть какое-то распоряжение? Чье? Почему?
Инспекторша, поняв, что ляпнула лишнее, теребила в руках папку, вероятно, соображая, как скорее разобраться с делом, опечатать, наконец, эти долбанные мастерские и покинуть этот пыльный двор на своей гламурной машинке.
Ну уж нет. Надо выяснить у нее как можно больше.
— Извините, о каком распоряжении вы говорите? Кто-то распорядился прикрыть мастерские? Я кому-то перешел дорогу?
Предательский румянец выступил на нежном личике. Зеленые глазки сделались злыми.
— Я имела в виду новое постановление об ужесточении противопожарных мер. Вы дадите мне опечатать, или к вам необходимо являться только в сопровождении милицейского наряда?
Та-ак. Видать, распоряжение конкретное.
— У вас наверняка есть с собой копия этого постановления? Разрешите ознакомиться?
— Я не ношу с собой все постановления. С вас достаточно ознакомиться с актом о нарушениях.
— Нет. Еще раз прошу меня извинить, но так дело не пойдет. Не могу позволить вам опечатывать свое имущество, не разобравшись в чем дело. Давайте начистоту. Кто-то что-то от меня хочет? Скажите кто? Скажите, к кому мне следует обратиться? Я же не совсем идиот. Понимаю, что так, с наскока, не опечатывается ни одно здание.
Злое выражение на ее лице сменилось какой-то отчаянной усталостью. Глаза помутнели от выступившей влаги.
— О боже! Ну почему он поручил это именно мне? Почему нельзя было послать какого-нить мужика? Почему всегда такие вопросы должна решать я?
Женщина устало опустилась на лавочку. Я с интересом ждал продолжения. Напрасно. Присев лишь на полминуты, она вдруг решительно встала и, высоко задрав носик, направилась к машине.
— Все! Пусть шеф сам с вами разбирается! И вы со своими вопросами можете прямо к нему… — Продолжая что-то говорить, с силой захлопнула дверцу хюндайки.
Через минуту о симпатичной инспекторше напоминала только бумажка, именуемая актом о нарушениях. Какое-то время я тупо разглядывал этот листок.
— Слушай, Олег, — вывел меня из ступора голос Василича. — Тут такое дело… Ко мне вчера какие-то быки приходили. Сказали, из администрации. Неушто в нашей администрации такие рожи уголовные сидят? Предлагали дом продать. Мол, строить чтось здесь будут и все равно всех выселят. Дали неделю на раздумье. Потом, сказали, снова придут. От меня к соседу пошли. Я вот думаю, не одного ли поля ягоды вчерашние быки из… хм… администрации и сегодняшняя фифочка?
— Интересно, интересно… Денег-то хоть сколько предлагали?
— За дом, что ли? Дык, нисколько не предлагали пока. Пришли, оттараторили как стишок заученный и ушли. Послушаю, что через неделю скажут. Ты то сам чего делать думаешь?
— А что делать… Бум разбираться. Нет мне резона мастерские терять, — в этот момент я думал о подземелье. — Ты вот что, Василич. Застели временно чем-нить полы в кабинете, чтобы люк прикрыть. И никого туда не впускай, держи дверь постоянно запертой. Если что срочное, ну, если явится кто опять, сразу звони. А я, заодно, постараюсь узнать, кто это на твой дом позарился. Значит, из администрации, говоришь, хм…
Тяжелый вздох, отчаянный взмах руки, и старик скрылся в дверях мастерских.
Собственную машину я продал, еще когда начались проблемы со зрением. С тех пор так и не приобрел. Не то чтобы привык обходиться, а просто понял, что никакой свободы автомобиль не дает. Наоборот — одна сплошная зависимость. Более того — обуза. Нет, ну, автомобиль, конечно же, нужен тем, кого, как говорится, колеса кормят. Например, тем, кто занимается грузоперевозками и т. п. Я же прекрасно обходился услугами такси и не забивал голову стоянками, гаишниками, техосмотрами, ремонтами и прочей лабудой, непрестанно сопровождающей владельцев авто.
Но сегодня был тот редкий случай, когда лучше было иметь под задницей личные колеса. Потому я и позвонил Игорю. По дороге в офис пожарной инспекции ввел его в курс дела. Не забыл упомянуть и о гостях Василича. Игорь только возмущенно хмыкал и сосредоточенно крутил баранку.
У крыльца пожарки в ряду других автомобилей стояла уже знакомая желтая хюндайка. Я с ехидцей мысленно отметил свежую птичью кляксу на лобовом стекле — бог шельму метит, так гласит народная мудрость. Хотя та же мудрость сообщает, что дерьмо к деньгам…
Узнаю у шествующей по темному коридору престарелой шатенки, где находится кабинет начальника. У дверей приемной сталкиваюсь с хозяйкой обиженной неизвестной птичкой машины. Она вылетела из приемной шефа как ошпаренная. На меня даже не взглянула, мало ли посетителей ходит по коридорам, какое-то время не может попасть ключом в замок соседней двери. Наконец дверь отворилась и, громко хлопнув, скрыла за собой женщину. Табличка на двери гласила: "старший инспектор НИКИТИНА ЮЛИЯ ФЕДОРОВНА". Мда, Юлия Федоровна, день у вас, похоже, не задался. И машину опять же птичка обгадила… Тьфу ты, далась же мне эта машина. Шагаю в открытую дверь приемной.
Говорят, что по внешнему виду секретарши можно многое сказать о ее шефе. Интересно, что бы сказали специалисты по подобным определениям, увидев огромную во всех трех измерениях блондинку с густыми черными бровями, с ярко-красно напомаженными губами и с неожиданно нежным почти ангельским голоском?
— Вы по какому вопросу?
— Я к… — нахожу взглядом табличку на дверях кабинета начальника, нифига себе имечко! "Бельц Терем Яковлевич". — Я к Терему Яковлевичу по поводу вот этого акта.
Она берет у меня листок. Боже мой! Ее ладонь в два раза больше моей! Каков же ее шеф?!
Великанша бегло изучает документ и вновь удивляет меня нежным голоском.
— Присядьте, пожалуйста.
С неожиданной для ее массивного тела легкостью поднялась и прошествовала к дверям шефа. В походке сквозит некая фундаментальная грация существа, знающего цену каждому своему движению. Если бы этот Терем-теремок догадался посылать ее в качестве инспектора, то… Я пытаюсь представить, что утром в мастерские явилась эта… кхм… женщина, и спешно гоню от себя эту мысль. За первой дверью оказался небольшой тамбур. Секретарша стукнула троекратно во вторую дверь, затем закрыла за собой первую. Не зря начальники устраивают перед кабинетами такие тамбуры — звукоизоляция стопроцентная, можно даже и не стараться напрягать слух, хоть ухо к дверям приложи, все равно ничего не услышишь. Ладно. Подождем-с.