«Не поминайте имя всуе
Господне…» Это про него.
1988 год
ПРИМАДОННА
«Примадонна» рыжей гривой гонит бриз,
Сучит ляжками.
А вприпрыжку с ней неистовый нарцисс
Под блестяшками.
А еще кордебалет, а на лобках –
Бирки с ценами.
И на махах все летят, как на пинках,
По-над сценою.
И фонтаны световые кверху дном
Бьют, как мочатся.
И глазеет городской Великий Гном –
Просто хочется.
Расстелили над озимыми брезент,
Мнут-кобенятся.
Вот вам, матушка Россия, и презент.
С возрожденьицем!
А у девочки глазастой
Бьют ресницы, бьют, как ласты.
И плывет она глазами
По соленой по воде,
Где нарядами из тины
Щеголяют арлекины,
И кудахтают фрейлины
В позолоченной узде.
И затянутый в гипюре, стар и гнил,
Весь – в приказчика,
С головой дырявой истовый дебил
Прет из ящика.
Зимней вишни наглотался – не пропал
Босоногонький.
Что ж ты, матушка Россия? Это бал.
Хоть убогонький.
А у девочки глазастой
Бьют ресницы, бьют, как ласты.
И плывет она глазами
По соленой по воде,
Где нарядами из тины
Щеголяют арлекины,
И кудахтают фрейлины
В позолоченной узде.
Мне витрины городские – зеркала.
В них не молятся.
И душа моя – ан тоже из стекла –
Пни – расколется.
Но порежется с осколков целый мир,
Сладкий-лакомый.
Что ж ты, матушка Россия, этот пир –
С вурдалаками?
А у девочки глазастой
Бьют ресницы, бьют, как ласты.
И плывет она глазами
По соленой по воде,
Где нарядами из тины
Щеголяют арлекины,
И кудахтают фрейлины
В позолоченной узде.
1998 год
ПРО ВОДКУ
Все вытерпит мужик исконно русский –
Проматерится, разве что, вполглотки,
Коль нет обуток или нет закуски,
Но не потерпит, если нету водки.
Что врать – мы все корнями от сохи.
Чьи глубже только, чьи помельче.
Но все мы над стаканом – мужики.
Нам всем стакан бывает, как бубенчик.
Известно с самой древности, что пьет
Запойней всех мужик бесштанный самый.
И напоказ стакан последний бьет,
И поминает непристойно маму.
Здесь горечь вековая и тоска
Замешаны на ухарстве лубочном –
Нам антиалкогольного броска
Так просто не осилить, это точно.
Любых страстей, любых примеров тьма
Не в силах сбить простейшую из истин:
Мужик запойный пашет задарма,
Отдав за водку все свои корысти.
А споенный, когда уж не до дум,
Он виноват и совестлив по-русски.
И пашет триста с лишним дней в году
С надеждой, верой и любовью.
Без закуски.
1999 год
ПРОРВА
А на изгородь туман пригвожден-прибит,
Подолом метет пол.
К слову слово в ряд – аж в глазах рябит
Из высоких хитрых слов частокол.
За плетенем – темень-тень утопила двор,
Хоть бы лучик где, что ль.
В дом полушку хоть – да на воре вор.
Рыщет по двору голь – на голь.
Что за прорва! Ни покрова и ни крова
нам.
Вдоль забора – кругом, кругом голова.
По России раз-раз-разворованной –
Ать-два, ать-два, ать-два!..
Из печи огонь торчит, воет, лижется,
Хищным оборотнем – в свет.
Красной тряпкой из трубы с красной
книжицей –
Да хоть бы света луч с того – ан нет!
Почернеет на глазах, как задушен.
Ненасытен. Стоголов.
Гольной голи в разворованные души
Сыплет пеплом выгоревших слов.
Нищих – прорва. Ни покрова и ни крова
нам.
Вдоль забора – кругом, кругом голова.
По России раз-раз-разворованной –
Ать-два, ать-два, ать-два!..
Эй, огня! Свечам господним не до нас,
поди.
В топку брошенный лик
Не согрел теплом своим – так нас,
господи! –
Вот и скалимся на угли.
1990 год
СОБАЧИЙ ВАЛЬС
Мне приснился кошмар. Но не ведьмы,
и не вурдалаки.
Я подушку кусал, одеяло во сне чуть
не сгрыз.
Мне приснилось, что все мы отныне –
собаки.
То ли высшая воля свершилась, а то ли
каприз.
И теперь наш собрат всякой масти, от белой
до черной,
Поливает углы и легко переходит на лай,
И живем мы теперь в образцовой большой
живодерне,
Как туземцы, которых увидел Миклухо
Маклай.
По породе и жизнь: беспородный – считай,
неудачник.
С родословной – похлебка с костями
и спать в нумера.
А которые просто собаки – тех в общий
собачник.
Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…
На троих конура.
Разделились на догов-бульдогов. И мелочь