Он, привыкая, подстрелил десятка два белочек из под собак, но во второй части короткого дня возвращался к зимовью и занимался его ремонтом.
В первую очередь, человек починил крышу и надрав мха в болоте зашпаклевал появившиеся, между рассохшимися брёвнами сруба, щели.
Спилив сухую кедрушку неподалёку, расколол её на плахи и сделал некое подобие конуры с двумя раздельными входами для собак.
В последний день, с утра, после ночного влажного снега, проходя распадком, увидел строенные следы лося на галопе и рядом прыжки своих собак. Они вспугнули сохатого в густом ельнике, мимо которого проходил охотник незадолго до того...
Через полчаса Саян вернулся, а Кучум пропал...
Придя к зимовью, Охотник принялся рубить дрова, из заготовленных ранее, напиленных на чурки, сухостоин. Разрубив чурку на восемь частей, он складывал дрова вдоль боковой стенки зимовья.
Ловко расположив чурку на земле человек, легко взмахивал топором и, бом... чурка как головка сахара с хрустом разлеталась надвое. Взяв одну из половинок, он ставил её на чурку и ...тюк - тюк - тюк, раскалывал на ровные части - поленья, ароматный, желтоватой древесины, кедр. Охотник так увлёкся, что и не заметил, как наступили сумерки.
Разрубив очередную чурку и уложив поленья, он спрятал топор под крышу и вошёл в уже тёмное зимовье. Засветив керосиновую лампу, Охотник быстро развёл огонь в металлической, сделанной из листового железа печке, и поставил вариться кашу и кипятить чай. Выйдя на улицу, в темноте увидел, как из конуры вылез грустный, немного потерянный Саян и виляя хвостом подбежал к хозяину...
Кучума по-прежнему не было. "Куда он запропастился - Не дай бог что случилось! -вздыхая озабоченно, думал Охотник и подняв голову, долго слушал наступившую ночь. В какой - то момент ему показалось, что он услышал далёкий, далёкий лай, но потом, сколько не напрягал слух, не мог отличить в наступившей тишине ни одного похожего на лай звука.
От напряжения в ушах зазвенело и он вернувшись в зимовье прикрыл двери. "Даже если это Кучум лаял, в темноте я ничего не могу сделать. Надо только ждать - размышлял он укладываясь спать после невкусного ужина...
Проснувшись на рассвете, Охотник вышел на улицу, накинув сверху старый полушубок, используемый, как подстилка на нарах. Над тайгой чернело высокое чистое небо с россыпью серебристой звёздной пыли, сгустившись, протянувшуюся посередине небосвода с севера на юг.
"Млечный Путь - констатировал человек и расслабившись прислушался. Тишина стояла необыкновенная...
Слышно было как на дальней сосне под набежавшим из распадка порывом ветра зашелестела пластинка сосновой коры, шурша краешком по стволу...
И вдруг из глубины тёмного леса донёсся отчётливый лай Кучума. "Ага - обрадовался охотник, - значит, он вчера увязался за этим лосем, и держит его, не отстаёт. Вот молодец собачка!"
Саян вылез из конуры потянулся и услышав далёкий лай, насторожился....
Охотник, зайдя в зимовье, не стал больше ложится, засветил лампу, подрагивая от прохлады выстывшего к утру зимовья, развёл огонь в печке, из оцинкованного ведра плеснул в котелок воды и сварил себе пельменей. Позавтракав, он наскоро помыл котелок и алюминиевую солдатскую миску, и принялся хлебать крепкий горячий чай, с кусковым сахаром, вприкуску. "Эх, сейчас бы пряничков, - внезапно подумал он и сглотнул слюну. - Медовых... Коричневого теста, да ещё с глазурью по верху"...
Из зимовья вышел ещё затемно. Саян подбежал к хозяину потёрся мохнатым боком о ногу хозяина и перейдя на деловитую рысь исчез в рассветной полутьме, впереди....
Пройдя немного в гору, охотник вышел на водораздельный гребень и сориентировавшись, направился в ту сторону, откуда слышал лай Кучума рано утром...
На рассвете, мороз прибавил, и над тайгой поднялась туманная пелена.
Пройдя по гребню, Охотник, по распадку спустился в соседнюю речную долину, и, остановившись, послушал. Минут через десять, уже начиная замерзать, он вдруг услышал немного в другой стороне, звонкий призывный лай.
"Наверное, перегнал быка с одного места на другое и вот вновь лает. А лось, видимо, стоит где-нибудь в чаще и наблюдает за собачьими манёврами".
Охотник заторопился, зашагал быстро, и согревшись, успокоился, начал уже медленнее двигаться и внимательней смотреть по сторонам.
Снег под ногами чуть поскрипывал, и охотник старался ставить ногу аккуратней...
Вдруг, лай Кучума и присоединившегося к нему Саяна, зазвучал совсем близко и похоже было, что собаки гнали лося на хозяина. Остановившись за толстым сосновым стволом, охотник проверил пулевые патроны в двустволке, и осторожно выглядывая из - за дерева, стал ждать...
Через несколько минут, в чаще ольховника, у подошвы лесного холма, на ровном пространстве, перед пересохшим руслом таёжного ручейка, раздался треск сломанной ветки...
Вскоре, сквозь чащу, в прогалы, замелькал чёрный, нескладный силуэт, с длинно вытянутой, горбатой головой и небольшими рогами, с четырьмя отростками, от толстого основного рога.
"Лет пять быку" - определил Охотник.
Унимая начавшуюся в теле дрожь волнения, медленно поднял ружьё, прижал стволы для устойчивости к дереву и аккуратно выцелив, подождал, пока зверь подбежит метров на пятьдесят...
В кустах, по обе стороны от лося бежали и попеременно лаяли две его собачки. По сравнению, с двухметровым сохатым, они казались мелкими, намного меньше обычного...
Лось бежал, не оглядываясь на собак. Он их совсем не боялся, но они надоели ему со своим шумным лаем, и зверь хотел бы от них избавиться. Преследуемый, вовсе не торопился, поглядывая по сторонам, кося сердитым глазом, в сторону настырных преследователей...
Перед ним расстилалась знакомая, застланная белым снежным покрывалом, тайга и ничто не предвещало беды...
... Ещё вчера, с полудня, за ним увязались две собачонки: чёрная с белыми лапками и белыми пятнами, и вторая серая. Они упорно не отставали, а когда лось останавливался, то и собаки замедляли бег, но вплотную не подходили, а остановившись продолжала мерно и казалось спокойно лаять "Гав - гав - гав..."
К вечеру, одна из собак, незаметно исчезла, а вторая осталась и по прежнему бежала за лосем, а когда он останавливался, начинала мерно и настойчиво лаять...
Даже ночью она не ушла...
И по-прежнему, принималась лаять на кормившегося в осиннике лося, каждый раз, как он начинал двигаться и переходил от одной осинки к другой.
Когда лосю это надоедало, он, прижав большие уши к голове и сердито храпя, показывая большие резцы на длинных челюстях, бросался на собаку, которая ловко уворачиваясь, отбегала в сторону, и когда лось успокаивался, она снова постепенно подбиралась к нему метров на двадцать и лаяла, лаяла...
...Уже хорошо было слышно, как шуршал снег под копытами лося, и человек, сам себе неслышно сказал - пора, и, сдерживая дрожь волнения, мягко нажал на спусковой крючок...
После выстрела, лось словно споткнулся, подогнул длинные ноги под себя и упал на колени, а потом, уже после второго выстрела, хлестнувшего его пулей по боку, постоял ещё секунду на коленях, сгорбившись и потом, повалился на бок, сразу став меньше, словно в мгновение съежившись...
Кучум и Саян подскочив к поверженному противнику, впились своими клыками в длинную шерсть на горле, но лось уже не сопротивлялся...
Он был мёртв....
"Вот собачка так собачка - ликовал охотник, подбегая к чернеющему мохнатыми боками на снегу, убитому лосю. - Теперь я буду с мясом весь сезон! И на приманку, для собольих капканов, хватит!"
Увидев хозяина, Кучум обрадовался, "заулыбался", прижимая ушки к голове и виляя хвостом. Охотник погладил собаку, приговаривая: "Хорошая собачка! Зверовая собачка!"
Он разделывал лося, уже ближе к сумеркам.
Развёл большой костёр и отогревал на нём руки, зябнущие от сильного мороза. Разложив лося на спину, и удерживая его в этом положении, подложенными под бока брёвнышками, Охотник, уже не стесняясь, окунал замёрзшие скользкие пальцы в горячую кровь лося, вытекшую в полость брюшины и потом, отогрев их, быстро закончил разделку, и разрубив тушу на части, сложил всё мясо, завернув в шкуру. Прихватив с собой, кусок печенки, он пришёл в зимовье уже часам к десяти вечера и покормив собак кусками окровавленной лосятины, растопил печку и на большой сковороде, пожарил остатки печени с луком и уже совсем задрёмывая, съел.