Всё живое старалось сохранять частички живоносного тепла, как можно дольше не вставало из лёжек, выходя из укрытий, только для того чтобы напитаться и вновь залечь где-нибудь в малозаметном убежище...
Волчья стая может быть одно из немногих сообществ в тайге, в это время вынуждена была передвигаться в поисках пищи, укарауливая свои жертвы на кормёжках и переходах на лёжки...
...Волчица открыла глаза от непонятного звука. Только чуть позже она поняла, что её разбудило повизгивание во сне молодых, голодных и усталых волков. Оглядев окрестности своими серо - жёлтыми, немигающими глазами, она нехотя поднялась, вытягивая по очереди далеко назад, лапы и растягивая все мышцы, проверяя их готовность к работе.
Потом, покрутившись около кустика, прожгла мочой в снегу жёлтую дырочку и сильно, задними же лапами, сгребла снег с поверхности, отбрасывая его далеко назад.
Матёрый тоже приподнял голову огляделся и поднявшись проделал тот же "утренний" ритуал, заменяющий волкам зарядку и мытье, и чистку зубов. Молодые волки проснувшись с неохотой вставали, зевали во всю пасть, осматривались...
... Волчья стая пришла в новые для них места потому, что эти леса уже около года пустовали, после гибели последних членов волчьей стаи издавна селившихся здесь. Последними её членами были Черныш и Палевая...
Волчица вела стаю в Соколий Мох, с опаской. Каждый волк со дня своего рождения знал, не только из личного опыта, но из опыта биовида, что захват чужих территорий всегда связан с братоубийственной войной...
Волчица остановилась на краю большого болота, и вслед за ней остановились семь её спутников. Волчица долго принюхивалась, вглядываясь в серый окоём невидимого морозного горизонта, неразличимого в морозной дымке, укутывавшей холодные заснеженные пространства.
Наконец, она, решившись, медленно тронулась, перешла на походную рысь и вслед поспешили и Матёрый и молодые волки, которые делали всё исходя из закона подражания, державший волчий род в постоянном движении, но по определённым правилам.
Всегда время начала похода и маршрут движения определял самый знающий, а ответственность за ошибочные решения, всегда делили все члены стаи.
Чаще всего, жертвами таких невольных ошибок "старших", становились именно они, молодые волки.
Может быть поэтому, молодых в стае всегда было много больше, чем тех, кто принимал решения - именно они были главными исполнителями и носителями волчьих законов...
... Перейдя болото без приключений, волки вошли в молодой сосняк занесённый жёстким вымороженным снегом, по утрамбованному зимним ветром наддуву, где стая и решила залечь на днёвку.
Войдя в середину густого сосняка волчица остановилась и покрутившись на одном месте, легла со вздохом и рядом стали устраиваться другие волки. Матёрый, отличавшийся размерами и большой серой гривой свисающей с плеч, лёг на небольшом возвышении и пока молодые устраивались, подняв голову, наблюдал за окрестностями.
Задремал он последним, и поэтому слышал далёкое стрекотанье сорок, где - то за пределами видимости, за сосняком, у подножия пологого холма, поднимавшегося над болотиной...
...Мать Сама, взрослая лосиха после ухода быка - повелителя, чувствуя в себе нарастающую тяжесть новой жизни, держалась теперь на берегу Сокольего Моха, в пологих распадках, поднимающихся к водоразделу и заросших ельниками и молодым осинником...
Днём она отдыхала, делая свои лёжки в середине выгоревшего прошлой весной просматривавшегося и прослушивающегося насквозь белоствольного березняка, на фоне которого, даже пробежавшая белка видна была метров за двести.
Ночами она ходила кормиться в осинники, с одной стороны ограниченные тёмными почти непроходимыми густыми ельниками, а с другой большой наледью, нараставшей каждую зиму, в устье неширокой таёжной речки Амнунды.
Наледь занимала к концу зимы несколько квадратных километров и заливала подвижными льдами, всю широкую плоскую долину. Наледь нарастала за каждый зимний день по несколько сантиметров вверх и вширь. После первых же сильных морозов прохватывающих речку до самого дна, вода выдавленная на поверхность, через какое-то время застывала новыми и новыми слоями и постепенно, ледовое поле увеличивалось многократно...
В этот день лосиха поднялась из лёжки пораньше предчувствуя непогоду и пошла в осинники напрямую, по изученной уже дороге.
Пройдя мелкий распадок, заросший засыпанными белым снегом невысокими кустами голубики, лосиха поднялась по склону с южной солнечной стороны и войдя в осинник стала жевать ветки и вершинки деревьев, ломая их своим тяжёлым телом.
Она находила на деревце промёрзшее до сердцевины и в определённый момент мёрзлая, утратившая гибкость древесина с хрустом раскалывалась - расщеплялась, деревце сламывалось и лосиха, уже спокойно, не поднимая голову высоко вверх, объедала молодые веточки и побеги, размеренно перемалывая сильными челюстями и крупными плоскими зубами, кору и льдистую древесину в сочную аппетитную и питательную массу...
Проведя в осинниках несколько часов, лосиха, ближе к рассвету, не торопясь, с раздувшимся от съеденного брюхом, перешла в березняк и легла там за большой упавшей от ветровала берёзой...
Ночь заканчивалась и на востоке появилась едва заметная сине - серая чёрточка рассвета...
Ледяной ветер тянул с севера и переметал снежную поверхность длинными косицами, с шуршание пробегавшим по промороженному насту.
Вокруг расстилалась лесистая, белая, промёрзшая и продуваемая зимняя пустыня, с пятнами темнохвойных сосняков и просматриваемыми далеко вперёд, осинниками...
...Волки поднялись из лёжек в начале ночи, голодные и злые.
Молодые принялись грызться между собой за место в пешем строю стаи и только когда Матёрый кинулся на одного из них и ударив грудью, куснул за зад, грызня прекратилась и все заняли свои места.
Он, на сей раз встал впереди и повёл стаю, а замыкающей шла волчица...
Так они делали всегда, когда спешили на охоту. Матёрый был самым крупным и сильным волком в стае и от его проворства, слуха и чутья, во многом зависела их удача...
Стая шла по привычному уже маршруту, который повторялся один раз в пять - шесть дней.
Минуя большие болота и запустевшие, полузаросшие кустарником поля, волки шли опушками, по краю болотистых речных долин. И делали это привычно упорно, как нечто знакомое, не требующее ни риска, ни обдумывания и выбора. Природа сделала их рационалистами. Никакой фантазии, только опробованная и затверженная веками привычка.
Все копытные ложатся на днёвку, где-нибудь на границе леса и поля. Отсюда уходят кормиться. Сюда приходят на днёвку...
Тут и надо было их искать...
Всю ночь серые разбойники легкой неизменяемой рысью, прочёсывали окрестности Сокольего Моха.
Под утро уже, Матёрый, вдруг в предрассветной мгле заметил крупные следы, и тут же учуял, запах лося прошедшего здесь совсем недавно...
На какое-то время стая остановилась и Матёрый, на махах сделав проверочный круг, галопом помчался по следу, хватая знакомый запах широко раздутыми ноздрями. Волки рассыпавшись цепью, скакали чуть позади, иногда меняясь местами следовали вдоль строчки следов - лосиха шла на лёжку зигзагами, не торопясь...
Она только - только первый раз задремала, удобно устроившись в неглубокой ямке засыпанной мягким снегом, когда, недалеко, берёзовая кора на стволе лопнула от мороза и раздался громкий хлопок - выстрел.
Лосиха подняла голову осмотрелась и вдруг, вдалеке, в редеющей рассветной мгле, заметила мелькающие серые тени...
Мгновенно вскочив на ноги, она прыгнула с места и застучав копытами, пробивая глубокий снег до земли, понеслась вперёд и в сторону наледи.
Ей казалось, что на твёрдом она может выиграть эту гонку.