Теперь у меня не было шанса чего-то скрыть или где-то переждать. Рано или поздно слуги Мансура нас найдут и Совет приступит к суду незамедлительно. Мне оставалось только подготовить к этому Поллианну. Но как же сложно было поведать ей правду, что принесла мне вчера Флер. Сложно, но необходимо. Нужно найти слова, нужно поберечь ее от всплеска эмоций и страха… Хватит ли у меня сил на все это? Иногда я думаю, что легче пострадать самому, чем видеть мучения существа, который тебе дорог. Поллианна не просто дорога мне, она – мой мир. Не будет ее, и мне не зачем существовать!
Я все брел и брел с такими мыслями, понимая всю свою никчемность и беспомощность. Посидев немного в кафе за кружечкой горячее кофе, я небрежно рассматривал окружающих меня людей. Раньше мы с Дэниелом всегда так выслеживали очередных жертв – наркодельцов, насильников и сумасшедших, всех кто казался нам до омерзения бесполезными для этого мира. Вы, люди, называете нас убийцами, но вам ни разу в голову не приходило, что мы всего лишь занимаемся чисткой.
Не найдя успокоение ни в одной из старых привычек, я вернулся в наш дом. Тяжелые антикварные часы в гостиной как раз пробили час ночи, когда я сел за компьютер и ста лазить по всемирной сети интернет только ради того, чтобы чем-то отвлечься. Катастрофы, убийства и межрасовые войны – какой жестокий и бессмысленный расстрел. Столько ценного эликсира ежедневно пропадает зря, когда могло бы насытить сотню или даже тысячу вампиров. Если это проделки Бога, то я готов пойти с ним на переговоры.
Ближе к рассвету, наконец, появилась Поллианна. К этому времени я уже успел прочесть пару глав любимого романа Диккенса и побродить по пляжу. Увидев, видимо, мое удрученное лицо, Поллианна неуверенно замерла на пороге и встревожено посмотрела на меня.
- Что-то случилось? – спросила она.
- Да, - коротко ответил я. – Присядь, Лиан.
Она опустилась на край кровати, сложив руки на коленях, словно послушная ученица, и выжидающе посмотрела на меня.
- Все складывается не так, как я предполагал, - начал я. – Место Октавиуса занял Мансур, и, честно говоря, для меня это самая ужасная из всех новостей. Я не рассказывал тебе о нем. Потому что и думать не думал, что Совет выберет его. Но у Мансура Великие законы, а это уже без голосования определяет его звание Верховного. – Я посмотрел на Поллианну. – Нам вряд ли стоит надеяться на чудо. Только на самих себя и на тех, кто нас не бросил. Флер вчера сказала, что через неделю Дэниел и остальные будут ждать нас в Бухаресте, чтобы предложить какой-то план.
- В прошлый раз Дэниел выгнал нас, - мрачно отозвалась Поллианна.
- В горячке даже Бог совершает глупости! Главное – вовремя понять, что ты не прав.
- Какие слова, Летеан! – съязвила Поллианна. – Интересно, что можешь знать о Боге ты, негодяй, отнявший столько жизней?!
- Уж побольше твоего, - резковато отозвался я.
Она промолчала, задумавшись. Я рассматривал ее опечаленное, но такое прекрасное лицо, и мне стало до ужаса жаль Поллианну.
- Я согласна на это путешествие в Бухарест, - наконец, проговорила она, тихо. – Что-то подсказывает мне, что это будет моя последняя охота. – Большие карие глаза обратились ко мне. – Ты же понимаешь, о чем я?!
- Ты не ведаешь о чем говоришь! - покачал головой я. – Даже думать о таком не смей.
- Не придумывай оправданий, Летеан, в которые не веришь сам, - спокойно отозвалась она. – Я устала, очень устала. Прошло всего два года, а я чувствую себя опустошенной. Знаешь, я думаю будет лучше, если меня казнят. Ты заживешь нормальной, прежней жизнью…
- Ты говоришь глупости! – перебил я. – Перестань, слышишь. Я не смогу без тебя. Ты нужна мне, Лиан! И выкинь всякую ерунду из головы.
Она вдруг вскочила на ноги, воинственно сжав кулаки.
- Всегда только ты! Лишь ты один, - кричала она. – А как же я? Ты думал хоть обо мне, о том, что я чувствую и кто я в этом проклятом теле?! Стыдно быть таким эгоистом, Летеан.
- Не тебе учить меня! – огрызнулся я.
- Не тебе быть со мной жестоким! – парировала Поллианна.
Внезапно, вся ее злость испарилась, уступая место кровавым потокам слез. Упав на кровать, она уткнулась лицом в подушку и рыдала, рыдала, рыдала… Мне нужно было ее успокоить, но я не мог. Я устал и запутался, и мне тоже было плохо.