Она рассказывала мне о том, как встретила Стива, и каким весельчаком он был. Я чувствовал угрызение совести за то, что отнял у Поллианны ее маленький рай, но принести свои извинения она не дала. Едва я открыл рот, Лиан посмотрела мне прямо в глаза и отрицательно покачала головой.
Она рассказывала мне о том, как ей нравится слушать шум моря и шелест листьев на ветру. Живя еще с бабушкой и дедушкой, ей нравилось после дождя идти в лес и молча стоять там среди обмытой благоговейными слезами природы. Это дарило ей успокоение, а иногда ей казалось, что она слышит в шепоте листвы колыбельные песни своей мамы.
Она рассказывала мне о том, как однажды, не сказав матери, проколола пупок, и какой та устроила скандал. Поллианна подлила масла в огонь еще тем, что выкрасила волосы в зеленый цвет. Ей хотелось быть хиппи.
Незадолго до смерти матери она выдернула злосчастную серьгу из пупка и выкинула ее в окно. Но разве это уже могло что-то изменить?
Да, Поллианне было больно вспоминать все, что она пережила будучи смертной. Ее сущность еще не до конца приняла свое новое обличие и отчаянно с этим боролась. Однажды это пройдет, только бы Старейшины дали нам время. Мне хотелось этого! Хотелось увидеть, как Поллианна наконец превратиться в вольную и амбициозную вампирку, которая будет скрываться от меня по всему свету, а потом, когда я устану ее искать, вдруг возратиться. Она обняла бы меня и поцеловала в щеку, словно своего стареющего отца, а потом бы с жаром принялась рассказывать о своих приключениях.
Вам ничего это не напоминает?
Мне –да. Так ведет себя Флер, (или вела?), с Лео. И представляя нас с Лиан на их месте, я задаюсь вопросом, а не ищу ли я себе вторую Флер. Я помню, как завидовал и злился, когда первое время видел их вместе с Лео. В ту судьбоносную ночь мог ее обратить я, а не Лео, но я струсил. Флер казалась слишком красивой, и мне стало страшно, что я попаду под ее чары. Но мой сентиментальный друг ни о чем таком не думал. Он влюбился в тот самый миг, когда взял ее на руки – умирающую, беззащитную и безумно красивую. И то, что Лео обратил Флер, не облегчило моей участи. В глубине души я смиренно за ней волочился.
А теперь у меня есть Поллианны. Она сидит рядом со мной и рассказывает о том, какой она была до того, как в ее жизни появился я. В этой тяге к Лиан не было ничего сходного с Флер, но я все чаще ловил себя на мысли, что Поллианна каким-то странным образом восполняет ее нехватку. Причина обращения Лиан была безысходность. Если бы она погибла, то эта невинная смерть была бы на моей совести, а я ненавижу губить жизни и без того несчастных. Я любил Поллианну, но по-особому. Предчувствуя опасность, я бы ушел от нее, навсегда бы исчез из жизни, стерев из ее прекрасной головки память о себе. Рано или поздно мне пришлось бы это сделать, будь она смертной. Рано или поздно та влюбленность, что жила в ее сердце заставила бы меня сойти с ее дороги и дать возможность найти свое счастье. Человеческое счастье, в миллионах осколков разбитого сердца и океане соленых слез, выплаканных из-за какого-то смертного негодяя. И я не философствую, а привожу данные своей собственной статистики.
Сами того не зная, люди создают для себя определенный свод законов, которые выполняют на подсознательном уровне. Если девушка должна влюбиться, то тот, что станет предметом ее страсти, непременно поступит с ней как последний подонок. Причем, так думает даже он сам, где-то на подсознательном уровне. Словно такое закладывается в генах, или где там еще.
Откуда такие познания? Я сам таким был, сам так же поступил с Эви. Хотя, да, у меня же хорошее оправдание – я попался в лапы Дэниела, который обратил меня в вампира.
А вот если подумать… Не отправься я в ту ночь в эту захудалую деревушку, чтобы снять грусть-тоску, встретил бы я Дэниела? Гостеприимный джентльмен, который спасает тебя от драки с каким-то любителями легкой наживы… Разве мог я не согласиться пропустить с ним кружечку за такое чудесное спасение?
Да, моя жизнь это не шахматная доска, а, скорее, катание на сноуборде: уверенно скользишь со склона, но в любой момент может накрыть лавина.