— Как это благородно с вашей стороны, — язвительно ответила она голосом, полным сарказма. — А не боишься слишком увлечься вопросами физической интимной близости? Она же может вызвать эмоциональные затруднения.
— С тобой я готов испытать судьбу.
От этих слов Лили помимо воли почувствовала себя польщенной. Реакция совершенно безумная и безрассудная, ведь он предлагал ей воспользоваться его телом, и не более того. Если она займется с ним любовью, в их отношениях он получит преимущество, от которого никогда не откажется, и постарается воспользоваться им сполна. Она вдруг поняла, что Ник всерьез считает себя неспособным влюбиться, и, может быть, он в чем-то прав. При таких обстоятельствах стоит ли рвать себе сердце?
Здравый смысл говорил ей, что просто глупо увлечься мужчиной, который о любви и говорить-то не умеет, а все твердит об эмоциональных затруднениях. Однако она подумала, что все еще может получиться лучше некуда, надо только очень постараться, а для этого необходимо постараться.
— Отменное предложение, но я не могу допустить, чтобы ради меня ты так рисковал собой, — наконец сказала она, слегка улыбнувшись. Удивительное дело, но она могла поклясться, что ее слова откровенно его расстроили. Видимо, злую шутку сыграл с ней неяркий свет в комнате. Ведь ничего, кроме облегчения, он испытывать сейчас не мог.
Ник отпустил ее руки и отступил на шаг.
— Я так и знал, что, когда ты призналась мне в любви, ты просто брала меня на пушку.
— Отчего ты это говоришь? Только потому, что я не хочу лечь с тобой в постель? Прости, Ник, но это ничего не доказывает.
— Мне это доказывает многое. У женщины есть два беспроигрышных средства, чтобы поймать мужчину в свои сети: сначала дать ему на себе жениться, завлекая в постель, а потом, когда торжественные обещания о верности до гроба произнесены, отказывать ему в этой постели как можно чаще. Ты пользуешься последним. И с большим мастерством, должен это признать. Морские узлы вяжешь отлично.
Лили была потрясена до глубины души и какое-то время просто не знала, что и ответить. Он что, спятил? Или крыша поехала у нее?
— Ты, конечно, можешь сказать, что я тебя на себе женила, допускаю. Но как ты можешь говорить, что я не пускаю тебя к себе в постель, когда между нами ни разу ничего не было?
— Вот в этом ты глубоко заблуждаешься, — мягко заметил он.
Он взял ее за руки, поднял их вверх и положил себе на шею, потом взял за талию и крепко прижал к себе. Она смогла даже разглядеть золотые искорки, что проскальзывали в глубине его темно-карих глаз.
— Я могу говорить о том, что меня не пускают в постель к супруге, именно из-за этого.
Он с нежностью потерся щекой о ее щеку, Лили закрыла глаза и с наслаждением вдохнула его запах. Когда он повернул голову и его губы оказались прямо напротив ее губ, Лили не смогла отвернуться. Зачем, раз она мечтала, чтобы он ее так обнимал?
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — прошептала она.
Тугой комок стеснения в груди вдруг куда-то исчез, оставив после себя непривычное чувство успокоения и свободы. Ничего подобного в своей жизни она еще не испытывала. В сердце горело чистое и светлое пламя любви, любви к мужчине, который стоял перед ней и держал ее в своих объятиях, подобно раненому зверю, исполненный недоверия ко всему и упрямо не желающий принимать помощь. Возможно, если ей удастся рассеять его недоверие к женщинам вообще, он подпустит ее ближе. И тут Лили вдруг поняла, что ей достанет сил, чтобы справиться и с захлестывающими ее чувствами, и с его безумной опасливостью.
Ник смотрел ей прямо в лицо. Ему нравилось в Лили все, начиная с нежной кожи и кончая огненно-рыжими волосами, обрамлявшими ее тонкое лицо подобно солнечному ореолу. Она закрыла глаза и чуть приоткрыла губы. Плоть ее уже во весь голос кричала, что готова принять его, а он все продолжал себя сдерживать, хотя дышал как загнанная лошадь. Слишком хорошо, слишком сильно искушение. Где-то тут заготовлена ловушка, и будь он проклят, если позволит дать себя поймать.
Как бы почувствовав его мучительные сомнения, Лили тихонько открыла глаза и посмотрела на Ника. Выражение лица у нее было удивительно умиротворенным. От этого в душе у него все размякло и потекло жаром, как только что сваренный знаменитый вермонтский кленовый сироп. А когда Лили начала ласково и не спеша целовать ему подбородок, он весь напрягся от удивительно приятного и не совсем понятного ощущения.
— Лили… — Он поперхнулся, с трудом узнавая свой хриплый голос. Кашлянув, попробовал снова: — Лили, остановись, пожалуйста. Я ошибся. Я не хочу…
— Тише, Ник, тише, — негромко сказала она, целуя по очереди уголки его губ, как бы запечатывая так и не выговоренные им слова. — Все хорошо. Я тебя ни о чем не прошу.
Закинув руки за голову, он рывком убрал ее руки и отстранился от Лили. Стиснув зубы с такой силой, что на щеках заиграли желваки, он сумел удержать в повиновении руки, которые готовы были привлечь Лили обратно к нему на грудь и уже никогда не отпускать.
— Нет, — еще раз повторил он, на этот раз скорее для себя, чем для нее. Капкан уже готов был захлопнуться, а клетка казалось такой удобной, что даже сейчас, не прикасаясь к Лили, он все еще сомневался, что сможет устоять.
— Прости, Ник. — В глазах Лили стояли слезы, но она не плакала. Руки она стиснула на груди, прическа совершенно растрепалась, и волосы огненными потоками растеклись по ее плечам. — Я знаю, тебе не хочется, чтобы я испытывала к тебе подобные чувства, но я ничего не могу с собой поделать. Это случилось как-то вдруг. — Глаза ее показались ему сияющими голубыми сапфирами. — Если ты хочешь все отменить, поверь, я тебя пойму. Только, пожалуйста, подожди до утра и тогда скажи, хорошо? На сегодня у меня уже не осталось сил.
Она торопливо отвернулась и, неестественно прямо держа голову, направилась по коридору к лестнице на второй этаж. Отчего-то он не смог пошевелиться, чтобы ее удержать, и поэтому молча стоял и смотрел, как она поднимается по ступенькам, еле переставляя ноги. Наконец она исчезла за дверью своей комнаты.
Челюсти Ника свело с такой силой, что даже непроизвольно задергалась щека. Он устало провел ладонью по лицу и бессильно скрипнул зубами. Стало чуть полегче, но не надолго.
Он потащился следом за ней на второй этаж. Тело переполняла энергия, которая так и не нашла выхода. Войдя к себе в комнату, Ник подошел к окну. Там, в темноте, не было ни огонька, ни движения.
Чертовка! Ведь она сказала, что любит его, а если любит, то должна спать с ним без всей этой никому не нужной фанаберии, хотя и теперь ему не очень верилось, что в их отношениях она готова зайти так далеко. Да если даже и готова, как насчет последующих попреков и претензий, с готовностью мелькнула спасительная мысль. Он видел, как его отец всю свою жизнь безропотно сносил беспрерывные капризы матери. Если он сейчас уступит Лили, она тут же наложит на все руку.
Однако отказаться от нее было невыносимо. «Ты только посмотри на себя, — мрачно подумал Ник. — Мечешься по комнате, как зверь в клетке». Слишком поздно, капкан был поставлен мастерски и захлопнулся вовремя. Он уже не сможет не думать о ней, не сможет не желать ее близости. «А куда ты денешься, парень, ведь придется на это согласиться», — признался он себе. Другого выхода не было. Гордость и его мужское начало не оставили ему выбора.
А что, если ему стать полуночником, сочинять музыку, когда она уже будет спать? Мысль сама по себе сулила неплохие возможности. Так он сможет никогда с ней не встречаться, даже в выходные, просто потому, что днем будет отсыпаться. Пока он все обдумает, ему нужно постараться избегать встреч. Может быть, тогда чары, которыми она околдовала его, развеются, и он обретет свободу.
Согласиться жениться на Лили и прожить с ней в этом доме целый год было самой большой ошибкой в его жизни.
— Как проходит медовый месяц, Лили? — на край ее рабочего стола присел улыбающийся красавец Майкл.
— Потрясающе! — Сегодняшняя среда выдалась хуже некуда, но Лили удалось растянуть губы во вполне сносной улыбке.