— Дядь Дим, — выдавливаю хриплое.
— Машунь, — вскакивает он с банкетки и обнимает меня. — Быстро ты… — оглядывает Дмитрия за моей спиной.
— Как она? Что говорят врачи.
— Прооперировали. Операция была сложной, но сейчас все уже позади. Она в стабильном состоянии, но в отделение реанимации не пускают.
Сжимаю его плечи. Дядя Дима выглядит уставшим. И я вдруг понимаю, что не представила Макарова…
— Дядь Дим. Это Дмитрий. Он привез меня, потому так быстро получилось, — мужчины жмут руки. — Дим, знакомься, Дмитрий Николаевич — наш сосед и давний друг семьи.
— Ты Машунькин жених, что ли? Будем знакомы, тезка, — дядя Дима улыбается.
— Приятно познакомиться, — Макаров улыбается в ответ. — Вам бы отдохнуть, Дмитрий Николаевич. Мы с Машей тут побудем.
— Да, поезжайте домой, — киваю я и обнимаю на прощание соседа. Когда он уходит, мы садимся банкетку. Ни окон здесь нет, ни дверей, кроме той, что ведет в реанимацию. Свет люминисцентных ламп раздражающе мерцает, и начинают болеть глаза. Макаров, кажется, задремал, привалившись к стене и откинув голову назад. Конечно, всю ночь за рулем, в такую даль, и до этого не отдыхал. Я же чувствую себя вполне бодро и жду, пока появится кто-то из медицинского персонала, чтобы узнать о состоянии мамы.
Наконец, в конце коридора раздаются шаги, и я оборачиваюсь. Статная женщина в медицинском костюме ярко-лазурного цвета идет в нашем направлении.
— Здравствуйте, — здоровается она с подскочившей на ноги мной. — Вы что тут сидите?
— Здравствуйте. Нам бы узнать о Галине Васильевне Сироткиной.
— Вы кем ей приходитесь?
— Дочерью.
— Галина Васильевна в стабильном состоянии. Привезли с разрывом миомы, прооперировали. До завтрашнего обеда точно будет в реанимации, такие правила. Туда не пускают, так что вам лучше домой поехать. Приезжайте завтра.
— Скажите ей, что мы завтра обязательно приедем, — прошу доктора и едем домой.
В доме пусто и неуютно без мамы. Но я стараюсь прогнать грустные мысли и принимаюсь за готовку. Макарова отправляю спать, потому что он выглядит очень уставшим. Расстилаю кровать в моей комнате, даю полотенце и отправляю в душ.
Готовлю суп и второе. Хорошо, что у мамы в запасе всегда есть продукты, и не приходится бежать в магазин. Когда все готово, я решаю тоже принять душ и отдохнуть. Время уже к вечеру, солнце клонится к закату так же, как моя голова к подушке. Но надо сначала одеться, и я тихонько крадусь в свою комнату, чтобы не разбудить Макарова. Взяв из шкафа вещи и почти дойдя до двери, слышу сонное:
— Маш, полежи со мной…
И я, одевшись наспех в соседней комнате, возвращаюсь к Макарову. Он уже сдвинулся, освобождая мне место, и, кажется, снова уснул.
Ложусь рядом спиной к нему и устало закрываю глаза. Макаров обнимает меня и прижимает к себе спиной. Так и засыпаю, пригревшись в мужских руках.
Странно, но когда я открываю глаза, чувствую себя отдохнувшей. Макаров спит, закинув руку за голову. Красивый мужчина, ухоженный, уверенный, самостоятельный. Взрослый.
В комнате только начинает светать, но я могу рассмотреть каждую черточку. Хочется коснуться его лица. Провести пальцем по дугам насупленных даже во сне бровей. Но я отдергиваю пальцы. Нельзя… Нельзя тебе, Машка, влюбляться… Тем более в такого мужчину, как Макаров. Он потом отряхнется и пойдет дальше, а ты будешь погибать и пытаться собрать себя по частям. Это не есть хорошо. Надо как-то научиться воспринимать обычную помощь не как знак внимания. Хотя, что уж, приятно до одурения, что Макаров обратил на меня внимание. Это льстит мне, как женщине. И заставляет очаровываться им с каждым разом все больше и больше. Я проваливаюсь в свои чувства, словно в трясину, и чем больше мы сближаемся, тем менее возможен благополучный для меня исход. Утону, пропаду бесследно…
Встаю с кровати и иду к окну. Небо озаряется розовым светом рассвета. Смотрю вдаль, на высокие макушки деревьев. Я раньше любила этот дом, гравийные улочки, доброжелательных соседей. А сейчас я здесь чужая. Я задыхаюсь здесь. Хочу в свою тесную квартирку на втором этаже гостевого дома Риммы. Хочу гулять по набережной, пить кофе и строить планы на будущее.
Но сейчас важнее всего мамино здоровье.
Вздрагиваю, когда плеч касаются теплые ладони. Дмитрий обнимает меня, притягивая к себе спиной, и я откидываюсь затылком на его плечо.
— Почему не спишь? — Чуть хриплое над ухом, и еле ощутимый поцелуй в висок.
— Выспалась.
Его губы ползут по шее вниз, к плечу, прихватывают у основания шеи. По телу россыпь мурашек, которых подгоняет ладонями Макаров. Глаза сами собой закрываются от наслаждения. Что я говорила? Тону? Уже ушла с головой в свои чувства к этому мужчине. Еще вчера, когда согласилась к нему поехать. И даже от того, что все пошло не по плану, я не могу вынырнуть и спастись.
Его ладони оглаживают дуги моих ребер и сжимаются на вершинках грудей. Стискивают, мнут, заставляют жар возбуждения расползаться по телу. Прогибаюсь и упираюсь попкой в его пах. Макаров что-то рычит в мой затылок и разворачивает к себе лицом. Хорошо, что в комнате не слишком светло, иначе сойти с ума от смущения можно.
И мы снова целуемся, и снова Макаров наступает, и снова я упираюсь в стену спиной. Острое ощущение дежавю не покидает, и, кажется, вот-вот мой телефон начнет звонить. Но этого не происходит, и Макаров сдергивает с меня пижамную майку.
Бесконтрольно брожу ладонями по его торсу. Он не худой, и не крупный, но мышцы отчетливо проступают под кожей. Его отросшая за два дня щетина колется, и скорее всего, мои щеки и подбородок покраснеют, но мне и на это наплевать.
— Дурею от тебя, Маш, — шепчет хрипло, сжимая ладонями пою попку и давая почувствовать его возбужденный член. — Если нас снова кто-то отвлечет, здохну просто…
Его ладони ползут по бедрам под мои шорты, сжимают уже не прикрытые тканью ягодицы. Пальцы вязнут в соках моего возбуждения, и это будоражит еще больше. Стону в ненасытные губы, царапая короткими ноготками его плечи.
Как мы оказываемся у кровати — не знаю. Но Макаров придавливает меня к еще теплой простыне. Тянет мои шорты вниз, чуть раздвигает колени. Он словно торопится. Мое терпение тоже испаряется. Толчок, еще толчок, и еще… Хриплые стоны и пошлые шлепки наполняют пространство комнаты.
Это невероятно… Немыслимо… Я отключаюсь от всего окружающего мира и пытаюсь лишь чувствовать. Ощущать его в себе. Это настоящее откровение! Словно струны внутри меня начинают лопаться одна за другой, пока не слетает последняя, и происходит взрыв.
Меня выгибает и трясет, словно током ударило. Перед глазами все плывет цветными пятнами. Макаров делает еще несколько резких движений и заваливается на меня, придавливая к кровати.
Дыхание потихоньку выравнивается. Начинаю слышать звуки за окном: кричат петухи и соседские гуси, машина проехала, гравий шуршит под чьими-то шагами… И Макаров шепчет что-то, что сразу разобрать не получается. Но меня окатывает горячей волной от его слов.
— Ты просто нереальная… Люблю тебя, Маш…
43. Дмитрий
Это был самый чувственный секс в моей жизни. Я еще долго обнимал притихшую Машу и дышал ароматом нашего наслаждения. Даже в любви признался на эмоциях, вот уж чего не ожидал от себя.
Маша засыпает, а я иду в душ и готовить завтрак. Проверяю почту и звонки, выпиваю чашку растворимого кофе… Ну, кофе этот напиток назвать сложно. А мне все равно. Потому что в соседней комнате спит после шикарного секса моя женщина. Моя. Мед для ушей! Мне нравится ее так называть, хоть и пока только в своих мыслях.