— Оба-на, — обернувшийся дернул своего товарища. Оба смотрели на машину, выискивая повод для незатейливого общения.
— Закурить не найдется?
Силов, понимая смысл вопроса, молча вытряхнул из пачки две сигареты, протянул руку через окно.
— А деньги?
— Наличных нет…
— Поехали снимем?
— Начальник, торгуй бахилами в больничке — не ищи встречи с правильными людьми. — Силов сказал тихо, но в этой ситуации словно прозвучал гром!
Фразу эту Виктор давно хотел применить — он ее когда-то слышал, сейчас уже не вспомнить, но не в кино. Она тогда произвела и на него, и на того, кому была адресована, неизгладимое впечатление…
— Понял. — Наглость философа без денег и сигарет исчезла даже раньше, чем Силов закончил фразу. К тому же Виктор, почти не дав себе договорить, нажал клавишу на дверной ручке — стекло медленно и уверенно поползло вверх. Ночной шум исчез, вместе с ним исчезли и эти двое, даже испуганное «понял» осталось там, в ночи «Живых и мертвых» — в салоне этого уже никто не слышал.
Тротуар очень быстро опустел, двое свернули за угол дома… Николай молчал, сложив пухлые кулачки перед лицом. Силов сходил с ума от восторга. Чем ему дальше заниматься, он знал, но заканчивать этот день ему не хотелось. Вообще не хотелось ничего! Ни пить, ни курить, ни говорить — Виктор растворился в сегодняшнем вечере без остатка, — так чувствуют себя сидхи у подножия Гималаев — полное слияние с собственным космосом. Вечность текла перед ним…
— Бля-а-а, это он! — Николай зашептал-зашипел прямо в ухо Силову. Тот вздрогнул — в мертвой тишине салона и умиротворения живых и мертвых Гималаев это шипение заставило Виктора вздрогнуть. Он повернулся к толстяку и увидел, как тот нервно дергает пальцем, указывая куда-то за пределы машины. Силов посмотрел — перед ними стояла машина, оттуда уже вылезла мужская спина с красным шарфом — она шла по тротуару и курила…
— Он?
— Да, бля — шарф красный! Он, он… — Николая даже побрасывало в машине от жажды мести.
— Спокойно, Коля. — Силов опустил стекло, стало свежо. Шаги темной спины и красного шарфа спокойно постукивали по ночной тишине.
Виктор, чтобы как-то продержаться еще некоторое время, вышел из автомобиля. Меньше всего ему хотелось вернуться в машину и уехать домой. Два-три глубоких вдоха по своей привычке — вот и спина исчезла за поворотом…
— Ну, теперь поехали, — нехотя и с очевидной досадой процедил Силов и повернул ключ зажигания. Праворулька-не-праворулька, а завелась мгновенно и тихо. Обещая не нарушать, Виктор не стал разворачиваться через сплошную, а проехал метров пятьдесят туда, где от дороги шел поворот к дому, там повернул.
Какой-то шум и крик разрезали ночь — голос мужчины не кричал, он орал-визжал. Николай и Виктор оглянулись назад. Тени, прыгающие от света вывесок и одинокого фонаря, — все, что можно увидеть.
Мужчина кричал, его били… Стихло так же неожиданно, как и началось. Какие-то силуэты мелькнули несколько раз, попадая в свет парикмахерских, аптек, алкомаркетов… Кто-то уже мчался подальше от происшествия. Одна тень упала, с трудом поднялась и побежала дальше. Еще несколько секунд, и все стихло. Вдруг залаяла собака из окна одного из домов.
Все… Тишина больше не нарушалась…
Все это время Силов смотрел в сторону крика, ничего не понимая. Выручил Николай:
— Спасибо, бляха… спасибо! Ну, ты крутой, Виктор Силов!
Николай теребил его за пиджак так активно, что Силов машинально дернул полу из рук счастливого рогоносца.
Он смотрел на Николая и ничего не говорил. Если раньше можно было сказать, что Силов протрезвел, то сейчас нужно говорить о том, что он вообще никогда не пил! Сейчас он только молчал и смотрел на Николая!
Анализировать Виктор ничего не мог, он мог только смотреть, и если бы ему можно было исчезнуть волшебным образом, то он сделал бы это, даже не разворачивая машину. Гималаи сменились совсем другими горами…
— Иди посмотри. — Виктор напрягся и произнес несколько слов, которые для Николая были приказом.
— Я боюсь…
— Не ссы, иди… Я подожду…
Круглый Николай разбух в машине и тепле — еле-еле вылез и, все время оглядываясь, поплелся туда, откуда кричала его жертва.
В песочнице валялся красный шарф. Рядом с ним лежал тот самый мужчина, фотографию которого Николай носил в своем телефоне. Голова была размозжена до неузнаваемости. Труба, которая прекратила ад Николая и жизнь владельца шарфа, валялась рядом. Он даже и не дошел до песочницы — все было ясно, и внутри круглолицего затеплилась радость. Радость простая и даже маленькая — но это была радость. Толстяк развернулся и побежал обратно.