Он бежал к машине с той скоростью, которая позволяла этому круглому телу. Силов включил зажигание и не сдержал обещание — автомобиль-рухлядь-праворулька исчез из «живых и мертвых» … Николай бежал за машиной и через несколько секунд потерялся в ночной темноте.
Дрожащими руками Силов вставил ключ в дверной замок и несколько раз повернул — в квартире пахло спокойствием. Фильм давно уже кончился, и телевизор вместе с ноутбуком светились традиционным синим светом на всю комнату. Лиза спала… Виктор прошел в кухню, сбросил пиджак, нашел в темноте шкафчика бутылку коньяка и долго-долго высасывал из нее хоть какое-то успокоение. Есть совсем не хотелось, но Силов зачем-то открыл холодильник и долго смотрел, что можно найти, чтобы как-то заглушить внутреннее биение. Голова безвольно моталась, пытаясь сосредоточиться, но у нее не получалось. Она упала на грудь и тупо смотрела в пол… Внизу на полу валялись тысячерублевые купюры… «Деньги», — сообразила голова и нагнулась за ними. Тело не выдержало, и Силов рухнул рядом с деньгами и пиджаком.
Самый живой город в мире — Питер. Даже тогда, когда он был Ленинградом. Москва — город не такой… В Москве приехал на Казанский вокзал, ошалел от простора, нырнул в метро и где-то на «Текстильщиках» вышел. На кухне сидишь с другом и совершенно не ощущаешь, что это Москва. А друг все время поучает — «ты тут осторожнее, это тебе Москва». И веришь этому, и не веришь…
В Питере даже за Черной речкой понимаешь — Питер: другие люди, другой воздух, питерский, просто от центра города далековато. И никто не учит жить… Молодежь советская валила в эти два города как чумовая. Тут была жизнь — разная, но настоящая. В дальнейшем и вырастали — кто с питерским чувством, кто с московским мышлением.
Виктор был «питерский»… Так получилось, что каждое студенческое лето консерватории он ездил в Ленинград к тетке в Автово и жил там, наедаясь на целый год необъяснимой едой. Он ходил по улицам и воображал, что живет здесь давно — это его город, и он просто гуляет. Виктор мечтал… Мечтал изо всех сил жить в этом городе, но приходил конец августа, и эта мечта уезжала в плацкарте в свой мирок фальшивой музыки и провинциальных забот. А пока — июнь — июль, белые ночи… Днем улицы, скверики, подвальные столовки, Петропавловка. А вечером танцы в Молотке — так назывался Дом культуры имени Серпа и Молота. В Молотке собирались люди попроще — поискреннее, что ли… Почти через ночь можно не возвращаться к тетке в Автово — девчонки Питера не ломались, не строили недотрог. Хотя необязательно знакомство доходило до койки, но ночь всегда была чувственна, тепла и болтлива. Важно было только одно — найти девушку с Петроградки, Васильевского, Охты… Тогда ночлег, романтический или просто чай до утра, тебе обеспечен. У женской части Питера не принято прощаться у подъезда ночью, когда уже разведены мосты, а ты живешь, скажем, на Сенной. Этим можно было пользоваться сколько угодно — приглашение домой с предварительным предупреждением или без него было практически протокольным.
Имя стерлось за давностью, но тогда в кровати лежала прекрасная и открытая кудряшка и все время смотрела в глаза. Громко говорить было нельзя — стены коммуналки питались подобными историями, — говорили шепотом и не включали свет. В окна лилась белая ночь — больше ничего не нужно было… Где-то в глубине дома неожиданно закричала си-бемоль-мажорная кварта: «Союз нерушимый» оповестил мир, что уже шесть часов утра.
— Сейчас спи, — девушка сидела на краю кровати и натягивала майку с Микки Маусом. — Часов в двенадцать все уйдут, и ты можешь спокойно выйти. Или, если хочешь, жди меня — я в четыре вернусь… Ладно, любимый, как хочешь, так и делай. Но часов в пять-шесть встретимся?.. Ключ брось в почтовый ящик.
Кудряшка сняла с себя золотую цепочку с крестиком и надела ее на шею парня. Слегка отпрянув, девочка смотрела на лежащего с полузакрытыми глазами избранника и улыбалась всей своей надеждой и молодостью.
Хлопнула дверь, за стенкой прозвучали радостные «здрасти, теть Кать», и потом еще, уже дальше: глухо хлопнула другая дверь — массивная, старая, огромная…
Силов провалился в сон…
Цепочка ушла в ломбард, а где крестик — уже не вспомнить… Дом, в котором была ночь с гимном, не найти, да и не нужен он совсем. Кудряшка была лимитчицей со стажем и работала на какой-то фабрике. Это не устраивало Силова, его снова влекло на танцплощадку… Правда, в Молоток идти нельзя — ну, есть «Первой Пятилетки» на Петроградке для этого.